Сергей Самаров - Закон ответного удара

– Вот тогда Шурик и рассказал мне кое-что. И попросил, в случае неприятностей с ним, сообщить. А неприятности начались почти сразу. Я подгадывал, как бы собрать всех в одно время. Это время мы и с самим Шуриком согласовали. С капитаном Сохно было все легко. В Курскую я просто позвонил. На почту. Передали?

– Передали. Но при чем здесь командир? Мне же казалось…

– А командир у тебя сидел в двух банках самогонки, – убедительно сказал Согрин. – Хорошо еще, что это оказался я. Представляю, что было бы, окажись там Лис… Ты бы все стены из своего знаменитого гранатомета продырявил.

Сохно поморщился, взял из рук Макарова бутылку и налил себе полстакана. Выпил единым махом. Не поморщился и не попросил закуску.

– Бывает. Чертей бы я стерпел, а Лиса – точно нет.

– Вот, – продолжал шаман. – Гораздо сложнее было с капитаном Макаровым.

– Стоп, стоп, стоп, маэстро! – не вытерпел Слава. – А откуда адресная книга взялась? Ну, пусть Сохно… Он человек известный. Но я-то… Кто знал, что я там?

– Досье центра реабилитации, которым руководит полковник Лисовский, – мрачно сказал Кордебалет. – Я эти сведения добыл. Но об этом потом. Я сам расскажу. Продолжай, Айпин.

– Вот. Я не слишком дружу с компьютером. Только на пользовательском уровне. С самыми простыми программами работаю. Пришлось лететь в Питер. Там у меня друг по университету. Полгода назад встречались. Он рассказывал про своего сына. Тот на компьютерах просто помешан. Настоящий хакер. И уже с его помощью я добрался до резидента ФСБ в Аддис-Абебе. Текст задания составлял Шурик. Он же и шифровал. Так был передан вызов капитану Макарову. А как там было на самом деле – я просто не знаю. Может, сам капитан расскажет?

– Только после коньяка, – Слава ревниво взял бутылку их рук Сохно. – И расскажу только то, что помню. А помню я, предупреждаю, не все.

Самолет приземлился в Сараеве вечером, прямо перед наступлением темноты. Стюардесса итальянской авиакомпании, до того похожая внешне на боснийку Гузель Матич, что Слава просто не мог сдержаться и начал с ней заигрывать, сообщила, что, по предупреждению диспетчерской аэропорта, вся площадь высадки пассажиров простреливается сербскими снайперами. Поэтому следует несколько подождать с самой высадкой – чуть-чуть, до наступления полной темноты, когда появится возможность подогнать к самолету автобус.

– Свет в салоне будет выключен, поэтому прошу заранее приготовить ручную кладь, – улыбнулась стюардесса. – Извините за причиненные вам неудобства, но здесь фронтовая зона.

– А где здесь линия фронта проходит? – спросил по наивности капитан.

– Везде… – зло ответил, не оборачиваясь, сидящий перед ним американец с красной и потной лысиной. Он, похоже, очень боялся этого самого процесса выхода из самолета. Лысина от волнения раскалена, будет светиться – чем не ориентир для снайперов.

– Спасибо за информацию… – криво усмехнулся Слава и стал молча ждать, как и все, наступления темноты. Темнота ему улыбалась своей загадочной улыбкой и обещала быть помощницей, наводчицей, спасительницей и всем прочим, чем она бывает для диверсанта. И она не подвела, подступила быстро, окутала самолет и площадку для стоянки. Скоро в иллюминаторе уже и все крыло до конца невозможно было рассмотреть.

Самолет заметно качнуло. Это подали, плохо сориентировавшись в темноте и не рассчитав момент соединения, трап.

– Прошу приготовиться. Первыми покидают самолет пассажиры первого класса, – голос стюардессы доносился словно откуда-то издалека.

Застучали чьи-то ноги. Но, видимо, первым классом летело слишком мало народа. Почти тут же звякнули кольца шторки, отделяющей их салон от служебного помещения, где горела слабая дежурная лампочка.

– Прошу на выход.

Слава не торопился. Он вышел на воздух одним из последних, вдохнул полной грудью, чтобы прочувствовать климат, и спустился по трапу.

Внизу стояла толкающаяся толпа. Глупые люди. В чем только не желают обвинить сербов. Да сейчас почти каждый дробовик без проблем можно снабдить прибором ночного видения. Снайперскую винтовку тем более. И тогда – стреляй не хочу… Да еще в толпу. Но в этом-то и суть обвинений. Каждый из пассажиров, попав через какое-то время домой, если он приезжий, да тот же лысый американец, начнет рассказывать, что он высаживался из самолета под обстрелом сербских снайперов. А у кого воображения и тщеславия побольше, а совести поменьше, будет рассказывать, что несколько человек из числа пассажиров ранили или убили. Это чтобы свое геройство показать. И сам будет видеть себя потом героем. И лысина не будет краснеть при подобном рассказе. Вот так и рождаются международные сплетни, которые формируют международное мнение.