Александр Тамоников - Бой капитанов

– Пузырь выделила, колбаски, хлеба. Мы на станции билеты взяли и приехали.

Гриб поинтересовался:

– И чё теперь делать будем? Может, действительно, ну ее на хрен, эту Таньку твою? Пусть живет в Москве. А ты с Зинкой. Сейчас зайдем в кафешку, раздавим пузырь да в обратку на электричке. Зинка тебя встретит по высшему разряду. Бабенка она аппетитная, не то что Танька. Хотя та тоже ничего, но Зинка своя. И выжрет, и матюкнет, и «бобло» делает. Мне бы такую бабу, боле ничего не надо.

Манин оборвал дружка:

– Заткнись! Танька должна ответить за бегство. Кровью своей. И ответит. Я ее, блядину, в клочья разделаю. Только до хаты довезти, а там… Короче. Идите за мной! И никаких базаров. На месте скажу, что делать! Все, погнали!

Развернувшись, Манин пошел в сторону дома Полухарова. Сивый с Грибом переглянулись, одновременно вздохнули и двинули следом за главарем, местным сосновским авторитетом.

Расположилась троица все в той же покосившейся беседке.

Сивый спросил:

– И чё дальше будем делать?

Манин распорядился:

– Доставай флакон, подзарядимся!

Гриб потер руки:

– Вот это ништяк, в самый раз принять водочки для сугрева, а то чей-то сегодня прохладно.

Сивый достал бутылку, сорвал крышку, отпил из горлышка ровно треть емкости. Передал бутылку Манину. Тот, проглотив свою долю, отдал пузырь Грибу, который и добил флакон. Настроение у сосновских мужиков заметно улучшилось.

Сивый посмотрел на Манина:

– А тапереча чё, Рубец?

Передразнивая кореша, Манин сказал:

– А тапереча займемся делом. Нам чё надо? Увезти Таньку с Ириной в деревню. Она баба послушная, но сейчас рядом с ней хахаль, Вова, сука, Полухаров. Кстати, Сивый, ты говорил, с ним вместе в школе учился.

Ощерился Гриб:

– Учился. У них, Рубец, непростые отношения были, так, Сивый?

Манин заинтересовался:

– А ну-ка подробней!

Грибов объяснил:

– Сивый с детства борзым был, девок любил щупать да по садам лазить. Самогоном, помню, первый раз лет в двенадцать угостились, да?

Посилов кивнул:

– Где-то так!

Грибов продолжил:

– А потом стали жрать его постоянно. По пьянке же и куролесили. Я-то посмирней был, а вот Сивый наоборот, чуть что – вразнос шел. Вован Полухаров, тот особняком держался. Спортом занимался, летом бегал, плавал, на турнике висел, зимой на лыжах забеги делал. Короче, считался правильным. Но с виду оставался хлюпиком по сравнению с Васьком, – Грибов указал на Сивого. – И вот как-то летом их пути-дорожки пересеклись. На купалище, у озера, что за деревней еще чистым и глубоким было.

Грибов засмеялся:

– Васек тогда с одной девки, Ленки-зубастика, трусы спустил. Прямо на купалище, на виду у всех. Пацаны заржали, Ленка в краску и слезы да в кусты. А Полухаров подкатил к Сивому и говорит:

– Иди, придурок, к Ленке, отдай трусы, вызови сюда и при всех извинись.

Васек ему:

– А не пошел бы ты на хутор бабочек ловить!

Вован на своем:

– Делай, что сказал!

Ну Сивый и завелся. Решил отметелить Полухарова, замахнулся, а тот ему прямой да в пятак и врезал. Потом еще. Короче сбил с ног, в кровь рассадив все жало.

Манин перебил подельника:

– Короче, хотел Сивый уделать Вову, а получилось, что Полухаров сделал Васька, так?

– Угу!

– А чего ж вы, дружки Сивого, за него не вступились?

– Да вступился один, Краб. Да только Хара и его приземлил. А потом вообще в озеро кинул, как чучело огородное. Ну боле никто на Вована не дернулся. Тот сам Ленку забрал и домой проводил.

– Чего ж по вечеру ему темную у клуба не устроили?

– Так у него друзья имелись. Да и не любитель он был ночами таскаться по деревне. Дома сидел, книжки читал.

Манин взглянул на Посилова:

– Значит, Васек, и тебе есть за что спросить с Полухарова?

– А чё спрашивать? Когда все это было?

– Обиды не забываются. А кто прощает обидчика, тот чмо. На зоне если б ты не завалил Полухарова, из тебя петуха сделали бы. Потому как долги возвращать надо.

– Так то на зоне! Там свои законы!

Манин вплотную приблизился к Посилову:

– Законы, Вася, везде одни. На зоне спрос другой. Ну, ладно. Надо дело делать.

– Да как ты бабу свою из хаты Хары выманишь?

– А Таньку шугануть надо. Она дернется к Полухарову. Тому, кавалеру гребаному, офицеришке, женщину в обиду давать не в кайф. Наверняка героем пред ней себя выставил. Выйдет на разбор. А тут мы его и уделаем. Главное, отрубить. Отключить, и все. Поэтому ты, Гриб, найди поблизости кол какой, да с ним в кустах и сиди. На Полухарова выйдем мы с Сивым. Пока базар-вокзал, подберешься сзади и херакнешь Вову колом по макушке. Ну, а остальное пустяки. Танька, как лишится защитника да меня увидит, покорной, как овца, станет. Пойдет, куда скажу! А уж в Сосновке я ей устрою допрос с пристрастием и публичную порку. Чтобы, блядь, больше носа из хаты не казала.