Александр Тамоников - Милицейский спецназ

– Заметишь. Завтра же с утра ты будешь нужен мне! В семь утра подваливай к хате отца. Жди у тыловых ворот. На месте все и объясню.

– Понял.

– О моем звонке и о том, что завтра работаешь со мной, никому ни слова. Это понял?

– Угу…

Затем, попрощавшись с любовницей, Фомин-младший покинул ее квартиру. К десяти он был дома. Встретил Фому отец:

– Где болтаешься, балбес?

– Так, у одной знакомой. А что?

– Ничего.

– Пап, вопрос можно?

– Вопрос? Ну, спрашивай!

Отец находился немного под хмельком и настроен был дружелюбно, что являлось большой редкостью.

– Пап, у тебя крупные неприятности?

Фомин-старший нахмурился:

– С чего ты взял?

– Да слышал, что комиссия московская нехило копнула в районе.

– От кого слышал?

– Не помню уже!

– А тебе какое до этого дело?

Фомин-младший умело изобразил изумление:

– Как это какое? Ты ж отец мне?

– Да? А ну-ка пройдем в кабинет!

Отец с сыном поднялись в комнату, где все было оборудовано под домашнее служебное помещение главы горинской администрации. Фомин-старший указал сыну на одно из кресел у журнального столика.

Сергей Петрович внимательно и трезво взглянул в глаза единственного наследника. Фома выдержал взгляд.

– Значит, беспокоишься об отце, Александр?

– А как же?

– Почему же о матери не вспоминаешь? Будто ее и не существует на свете?

Этот вопрос поставил Фомина-младшего в тупик. Ответить честно, что его ни разу не волновало ни здоровье, ни настроение, ни все остальное, что касалось родной матери, он не мог. Неизвестно, как еще среагирует отец. Хотя тот сам превратил ее в бессловесную тень, но, черт знает, что сейчас на уме у деспотичного родителя. Поэтому решил солгать, что, впрочем, делать ему было привычно.

– Ну, почему не вспоминаю? Ее я вижу каждый день. Может, и не проявляю нужного внимания, но я уже не ребенок, чтобы возле юбки матери отираться!

Фомин-старший ухмыльнулся:

– Вывернулся! Ты думаешь, я не вижу, что тебя вообще ничего не интересует в делах семьи? И не обо мне ты волнуешься, сынок, нет, а только о себе! Понимаешь, если с поста слечу я, то многим хана настанет. Тебе в том числе. Всего этого, – Сергей Петрович обвел рукой вокруг себя, – не будет. Ничего не будет. А возможно, и свободы.

– Неужели все так серьезно, папа?

– Серьезно? Да, серьезно.

Фомин поднялся, прошел к стене, открыл бар, повернулся к сыну:

– Выпьешь?

Фома пожал плечами:

– Можно, если разрешишь.

И вновь Сергей Петрович ухмыльнулся:

– Если разрешу! Ты передо мной-то не играй! Тебе мои разрешения… Ладно, чего будешь?

– То же, что и ты!

Фомин достал пузатую бутылку пятизвездочного «Арарата», две рюмки и тарелку с мелко нарезанными дольками лимона. Поставил все на столик. Открыл бутылку, разлил спиртное.

– Вздрогнули, Александр Сергеевич!

Фома в один глоток выпил пятьдесят граммов коньяка. Выпил, не поморщившись и не притронувшись к долькам лимона.

Сергей Петрович закурил:

– Вот что я тебе скажу, сынок! Та комиссия, что проверяла район, может сделать выводы, которые повлекут за собой самые неожиданные и неблагоприятные последствия. Возможно, что мне придется оставить свой пост. Не исключено даже уголовное преследование. Это самый пессимистичный прогноз, но я привык анализировать ситуацию, исходя из худших вариантов возможного развития событий. Так вот! Если произойдет это худшее, ты должен будешь кое-что сделать. На тебя надежда слабая, конечно, но на других она еще слабее. Короче, если вдруг меня повяжут, то сразу, слышишь, сразу же, найдешь начальника финансового управления администрации Валентина Григорьевича Кочергина. Он скажет тебе, где находятся деньги.

– Какие деньги, папа?

– Большие! Касса взаимопомощи! В паре с тем же Кочергиным найдешь в области некоего Рябова, главбух его знает. В общем, используя финансовые рычаги, будешь меня вытаскивать.

Фома вновь изобразил изумление:

– Откуда вытаскивать?

Сергей Петрович взорвался:

– Да ты что дурочку-то ломаешь? Как будто не понял, откуда придется высвобождать? Из прокуратуры, дурак! Или мне кому-то другому поручить это дело? Что-то, смотрю я, ты плохо въезжаешь в обстановку.

Быстро просчитав те возможности, которые откроются перед ним, заимей он доступ к черной кассе отца, Фомин-младший, прижав руки к груди, проговорил:

– Ну, что ты, папа? Конечно же, я сделаю все, чтобы помочь тебе! Можешь не сомневаться! Клянусь всем святым.

– А что у тебя есть святого?