Александр Тамоников: Милицейский спецназ

– Ты права, я не прокурор и не следователь, а ты не нарушитель правил дорожного движения. Только, ты помнишь, в прошлом году в овраге недалеко отсюда, у леса, нашли труп обгоревшего до неузнаваемости человека?

На этот раз удивление проститутки не было наигранным:

– И че? К чему это вы? Мало ли трупов находят в оврагах, в лесополосах, на улицах, на собственных и чужих хатах? Я что-то не въеду, начальник, к чему вы клоните.

– А к тому, девонька, что труп этот раньше был молодой женщиной, примерно твоего возраста и, вот совпадение, так же, как и ты, занимавшейся проституцией на дорогах.

Коровина вновь спросила:

– И чего?

– Я недавно и совершенно случайно узнал, что, по заключению экспертизы, эту женщину, перед тем как убить, зверски изнасиловали двое. Насиловали изощренно, применяя, если так можно выразится, подручные средства. Черенок ли лопаты, бутылку ли из-под шампанского, точно не установлено, но все внутренние органы женщины были порваны в клочья. К тому же даме нанесли двадцать ударов перочинным ножом. Чтобы не забить насмерть, а заставить жертву испытывать страшные мучения. А потом, еще живую, я подчеркиваю, живую, что также точно установлено следствием, облили бензином и сожгли. Но опять-таки, жгли проститутку не сразу, а поэтапно. Сначала ноги, потом руки и только под конец все остальное. Словом, убийцы поиздевались над ней вдоволь. Представляешь, ЧТО испытала эта женщина?

История, рассказанная Кузьмичом, произвела впечатление на Коровину, хотя та и старалась скрыть свои эмоции. Но недавний войсковой разведчик, ныне старший лейтенант Кузьмичев видел, что его слова задели проститутку за живое. Она достала сигарету, спросив:

– Закурить можно?

Кузьмич разрешил:

– Кури!

Девица нервно затянулась дымом «Кента».

– Убийц поймали?

– Нет! Они сумели замести следы.

– Но их ищут?

– Да! Такие дела не закрываются, так как не имеют срока давности.

– А почему вы рассказали мне это?

– Ты не поняла?

– Нет!

Кузьмичев вздохнул:

– Плохо, что не поняла! Ты вот возмущаешься тем, что я ссадил тебя из «КамАЗа». Утверждаешь, что твои дела меня не касаются. Что, мол, сейчас не те времена и каждый волен поступать как вздумает! А я не хочу, чтобы ты или твоя подруга легли еще одним изуродованным трупом где-нибудь в кювете, овраге или лесу. И чтобы убийцы оставались безнаказанными на свободе, а твои сутенеры на твоем здоровье делали деньги, тебя же при этом держали за дерьмо! За рабыню, за собственность. Как ты думаешь, хозяева той женщины, которую убили в прошлом году, попытались помочь найти извергов? Ведь они им были известны?

Коровина, уставившись в боковое стекло, промолчала.

За нее ответил Кузьмич:

– Нет, Елена Александровна, не попытались. И не помогли. Эти ублюдки ушли в тень. Их вычислили, но доказать причастность к сутенерству следователи не смогли. Никто из таких же рабынь, как ты, не сдал своих «благодетелей». А те спрятались за стеной глухой отрицаловки. Да и что им оставалось? Ведь сутенеры, вольные или невольные, прямые соучастники зверского убийства. Как потенциальным убийцей является и наш доморощенный Димочка Кулагин – Урод! Вот такие дела, Лена.

Коровина отвернулась от окна:

– И вы решили, что можете что-то изменить?

– Что я решил – мое дело!

– Да кто вам даст сделать это? Разве Урод мог бы спокойно и открыто работать без прикрытия сверху? Что-то ваша ментовка его не особо трогает!

– Согласен! Без серьезного прикрытия Урод не смог бы торговать вами. Так вот ты мне и поведай, с кем именно хороводится Кулагин. Даже не так! Важнее другое. Фомин-младший связан с Уродом?

Проститутка как-то печально усмехнулась:

– Я, офицер, блядь, но не самоубийца!

– Спорное утверждение во второй части твоего заключения. При твоей-то работе. Почему ты не хочешь открыться мне? Боишься?

– Я не боюсь! Давно никого и ничего не боюсь, кроме Фомы! Только за один базар с ментами его ребята или он сам могут мне предъяву кинуть. И так придется уже вертеться, убеждая «Сашеньку» в том, что ничего лишнего не ляпнула здесь. А уж если узнают, что я про него с вами беседовала – кандец, башню точняк спилят! Так что извините, но я лучше помолчу!

Кузьмич потер подбородок.

– Ладно! Не хочешь говорить, не надо. Заставить тебя я не могу. Но только учти, Лена, когда тебя клиенты на куски резать начнут, что-либо вернуть назад будет поздно! Дай бог, чтобы с тобой ничего не случилось. Но, если случится, не обессудь и вини во всем свою глупость. Все! Разговор окончен! Это действительное твое право! Право лишать себя будущего!