Александр Тамоников - Офицер особого назначения

Спустя десять минут Городов доложил по телефону:

– Лазаренко ждет вас в подвале!

– Хорошо, Паша. И помни, на тебе любовник этой крысы.

– Я все помню, Юрий Александрович!

– Отбой!

Гладарев выпил еще коньяку, достал из сейфа наручники, перчатки, боевой нож, короткую дубинку. Все это закрепил на униформе и прошел в подвал. Лазаренко ждала его почти на самом входе, тоже слегка пьяная, поигрывая неизменным хлыстом. Главарь банды отметил: это хорошо, что она взяла с собой хлыст! Марта, увидев босса, спросила:

– Что-то случилось, Юрий Александрович?

– Нет. Просто поговорить надо.

– Здесь? Может, ко мне поднимемся?

– Думай, что предлагаешь! Я вызвал тебя в подвал, чтобы подняться в комнату? Иди за мной!

Гладарев направился в конец коридора, где находился дальний, звукоизолированный отсек! Марта, помня об угрозе расправы, все же пошла за боссом, думая, что тот решил припугнуть ее – ну, может, пару раз ударить своей дубинкой, так, для проформы. Она нарушила его запрет трогать клиентов, ожидавших обработки. И должна понести наказание. Но Клавдии Лазаренко в голову не могло прийти, каким станет это наказание. Поэтому спокойно вошла в отсек следом за начальником, ожидая, что для начала босс наорет на нее. Но ошиблась. Гладарев резко развернулся и нанес рубящий удар мгновенно снятой с пояса дубинкой по голове надзирательницы, лишив ее сознания. Когда Лазаренко очнулась и почувствовала, что лежит на полу голая, со сведенными назад и закованными в наручники руками, она поняла, что Гладарев привел ее сюда не для того, чтобы припугнуть, а для того, чтобы убить. И хлыст Марты находился в руках босса. А ведь именно этим хлыстом он обещал забить ее до смерти, если она еще раз тронет кого-нибудь из подопытных сопляков. А она, дура, тронула, посчитав, что Гладарев не посмеет убить ее. Кого угодно, но не ее, преданно служившую бывшему Комитету половину своей сознательной жизни. Лазаренко откатилась к стене, с ужасом глядя на Гладарева.

Тот, прикурив сигарету и поигрывая хлыстом, спросил:

– Ну что, паскуда трухлявая, доигралась?

Марта прошептала ставшими непослушными губами:

– Юрий Александрович! Я же с вами столько...

Но Гладарев прервал надсмотрщицу:

– Заткнись, стерва! Говорить буду я, а ты... ты слушай и запоминай! Или молись! Я запретил тебе трогать клиентов. Ты ответила, что все поняла. И тут же вновь взялась за хлыст! Это значит, что ты, сука, потеряла нюх и решила, что можешь игнорировать меня! Вспомни, о чем именно я предупреждал тебя?

Кровавая Марта промолвила:

– Виновата, Юрий Александрович, я... я...

– Заякала, шлюха изношенная! Ты была предупреждена, что в случае нарушения приказа подвергнешься казни! И даже после этого ты посмела нарушить приказ! Что ж, Клавдия Константиновна, вы сами подписали себе приговор!

Лазаренко закричала:

– Не-ет!

На что отставной генерал лишь усмехнулся.

– Кричишь? Кричи! Так даже лучше. Больше удовольствия мне доставишь! Вот только вопли твои так и останутся в этом отсеке!

– Не надо, Юрий Алек...

Но Гладарева уже ничто не могло остановить.

Он прервал мольбу подчиненной ударом ботинка в челюсть, на пол хлынула кровь с осколками выбитых зубов. И начал бить незащищенное тощее тело надзирательницы хлыстом. Каждый удар рассекал кожу, доставлял Марте жгучую боль. От вида кровавых рубцов Гладарев распалялся еще больше. Слюна показалась в углах его оскаленного рта. Он не выбирал места на теле жертвы, а бил куда попало, совершенно потеряв голову. Марта кричала, и это еще более подстегивало изверга. Хлыст бесперебойно взлетал вверх, чтобы тут же обрушиться на жертву. Наконец и крики смолкли, и рука устала.

Гладарев остановился, глядя на превращенное в сплошное месиво тело надзирательницы. Но она еще была жива.

Гладарев схватил Марту за волосы и потащил ее к чугунной ванне, стоявшей в углу отсека. Надзирательница стонала. Перевалив тело через борт и отбросив ненужный теперь хлыст, бывший генерал вытащил тесак, боевой десантный нож. Наклонившись, он схватил женщину левой рукой за глазницы и рванул голову вверх. Замер, получая сатанинское наслаждение перед последним ударом, и с криком полоснул лезвием по туго натянутой коже горла своей жертвы. Ванна начала наполняться кровью, а Гладарев все держал голову Марты, глядя, как из широкой зияющей раны выталкивается черная густая кровь, и чувствуя под рукой предсмертные судороги бывшей подельницы! Поняв, что та умерла, отнял руку. Голова гулко ударилась о дно, разбрызгав по стенкам кровь. Дело было сделано.