Альберт Байкалов - Финишная кривая

Через некоторое время поезд стал замедлять ход.

– Не желаете закурить? – хитро прищурившись, Савин протянул открытую пачку Толмачеву.

– Это вагон не для курящих, – опешив от того, что к нему обратились на русском, промямлил перебежчик, оторвавшись от своих расчетов.

– Что же ты, сука, такую страну кинул, а на машину не заработал? – зло прошипел Снегирь. – Общественный транспорт – опасная штука.

Последовавший за этим хлопок заставил передернуться Толмачева, словно от удара электрическим током. Глаза сделались еще шире, руки, сведенные судорогой, смяли лежащие на коленях листки, ноги выпрямились и мелко затряслись. Губы несчастного сжались, превратившись в одну сплошную тонкую нить.

Снегирь соскочил со своего места и встал у дверей, через которые из коридора можно было заметить, что с пассажиром не все в порядке. Однако по нему даже никто не прошел. Дождавшись, когда клиент окончательно отойдет в «мир иной», подошел к нему, разжал руки, вынул оттуда скомканные листки и сунул себе в карман. Убрав с колен кейс, усадил Толмачева таким образом, будто он, откинувшись на спинку кресла, любуется проплывающими за окном пейзажами, и с таким расчетом, чтобы тот случайно не свалился при торможении.

Выстрел он специально постарался произвести в грудь, чтобы не было видно крови. Однако даже с такого расстояния рассеиваемость была большой, в результате чего одна из игл попала в шею и на воротничке рубашки образовалось алое пятнышко. Расслабив галстук, Снегирь убрал его под пиджак.

Выбрасывая в одну из установленных на перроне урн смятые записи Толмачева, Снегирь не без сожаления подумал, что лет семнадцать назад, будучи оперативным сотрудником в чине лейтенанта КГБ, за эти документы он со своим шефом получили бы как минимум по звездочке. И радовался им наверняка намного больше, чем сейчас ста тысячам долларов, упавшим на его счет в одном из немецких банков.

Вечером следующего дня Савин уже обнимал свою ненаглядную жену Надюшку по кличке Леля, также выброшенную за борт из органов, не успев начать там работать по причине массовой реорганизации.

Немного отъехав от Гуни, Антон принял решение машины оставить, а полтора километра до развалин Джанхой-хутора, где был обнаружен лагерь подготовки боевиков, пройти пешим маршем. Он не исключал, что, узнав о повышенном интересе к этому месту не только кадыровцев, но и российских спецслужб, бандиты попытаются либо замести следы, либо устроить какой-нибудь сюрприз. Возможно, что этот район уже заминирован.

Выдвижение начали, как всегда, парами. Антон работал с Дроном, прикрывая его сзади. Слева Джин и Шаман. За ними Шах с Москитом. Справа остальные. Всего пять «двоек» медленно продвигались в видимости друг друга. Сначала был спуск. Мощные грабы и буки в сочетании с кустарником позволяли взять под контроль полосу шириною чуть больше футбольного поля. Перепрыгивая с камня на камень, миновали небольшую речушку Гумс и, почти не замочив ног, двинули в гору. Постепенно лес стал редеть, полоса контроля увеличилась вдвое, и наконец вышли на практически открытую местность.

– А вот и этот злосчастный Джанхой-хутор, – раздался в наушнике переговорного устройства голос Банкета.

Антон оглядел заросшее редким кустарником пространство, но ничего не увидел.

– Это Филин, всем – стой, осмотреться, – прижав микрофон переговорного устройства к губам, при этом не переставая крутить во все стороны головой, скомандовал Антон. – Банкет, сориентируй!

– Группа берез на одиннадцать часов.

Посмотрев в том направлении, которое указал Банкет, Антон наконец разглядел остатки каменного забора и каких-то строений.

– Шах, Джин, Лавр, – назвал он позывные старших в парах. – На месте. Банкет – головной дозор. Работаем.

Некоторое время разведчики-диверсанты наблюдали, как, перебегая от укрытия к укрытию, которыми служили где кустарник, где углубление в земле, Банкет, прикрываемый Туманом, приближается к руинам. Они уже подошли почти вплотную к ним, и Антон собирался двинуть следом, как неожиданно, словно в сказке, из ниоткуда возникли два десятка бородатых, до зубов вооруженных чеченцев. Сработали они так профессионально, что оба офицера оказались окружены. Причем обычных в таких случаях криков, воплей и беспорядочной стрельбы не было. Часть боевиков направила стволы на Банкета и Тумана, остальные наблюдали за подступами.

Антон понял: любой шорох или неосторожное движение – и спецназовцы обречены.