Владимир Колычев - Приказано умереть

Маша говорила, что в ее жизни есть два человека – Олег и Олеся. С одним у нее мог быть роман, другая держала ее на игле… А может, наоборот. Один принуждал ее к наркотикам, а другая…

– Олеся, ты лесбиянка?

Марат нарочно спросил прямо в лоб. Неожиданность и резкость вопроса произвели оглушающий эффект. Олеся встрепенулась, как будто на нее вылили ушат ледяной воды. Но тут же взяла себя в руки.

– Я не лесбиянка, чтоб ты знал… Просто бывают в жизни моменты… Я знаю, ты считаешь любовь между женщинами большим извращением…

– Значит, что-то у вас все-таки было?

– Только не надо делать вид, как будто ты только сейчас узнал об этом «что-то»…

– Да, наверное, я плохой разведчик… В самом деле нужно было устроить за Машей слежку…

– А ты этого не сделал?

– Нет.

Олеся лишь пожала плечами и снова погрузилась в себя. Снова перешла на автопилот. Очнулась, когда машина остановилась у ворот не самого большого, но очень симпатичного частного дома.

– А тебя-то я зачем сюда привезла?

Она спросила у самой себя, а ответил ей Марат.

– Чтобы трахнуть меня.

– Что?! – возмутилась она.

– Чтобы трахнуть меня топориком по темечку и утопить в море, – уточнил он.

– А-а, ну да…

– Топориком по темечку. А рука не дрогнет?

– Заходи в гости, узнаешь.

– И зайду.

Обостренное чутье на опасность не подавало сигнала тревоги. Но все равно не стоило соваться в дом к этой бестии. Кто ее знает, что у нее на уме. Может, в самом деле трахнет топориком по голове… Но Марат не робкого десятка. К тому же разговор с Олесей не закончен. Он так и не выяснил, кто убил Машу. А без Олеси ключ к разгадке не найти.

– Ну что ж, я тебя предупредила, – хищно усмехнулась она.

И заехала на машине сначала во двор, а затем и в гараж, откуда они прошли в дом. Просторный холл с выходом на кухню и лестницей на второй этаж, кожаная мебель, большой телевизор.

Она показала на кресло. Марат сел.

– Выпьешь? – спросила она.

– Извини, собаку не прихватил.

– Зачем собаку?

– А яды на собаках обычно пробуют.

– Боишься, что я тебя отравлю.

– Опасаюсь.

– И правильно делаешь. Я на тебя очень зла… Все-таки ты убил Машу, больше некому.

– А кто такой Олег?

– Олег?! Почему ты о нем спросил?

– Я его не знаю. Но знаю, что Маша была с ним в каких-то отношениях…

– Была… Ты думаешь, он мог убить?

– Не знаю. Я знаю только одно – Машу я не убивал…

Олеся снова ушла. Тело-то оставалось в комнате. А мыслями она где-то далеко-далеко. Наконец она вернулась.

– Может, все-таки выпьем?.. Не бойся, не отравлю… Из одной бутылки пить будем… Сегодня у меня коньяк…

– А что вчера было?

– Вчера было виски… Да, спиваюсь тут понемногу… Сначала Кирилл погиб, теперь вот Маша… Любила их. И люблю… Кирилл утонул, Машу – ножом в сердце… Говорят, что Кириллу помогли утонуть…

– Когда это случилось?

– Еще в сентябре. А что?

– А то, что в сентябре меня здесь еще не было…

– Не было… – отрешенно кивнула Олеся. – Никого не было…

И снова она ушла в себя. Но вот вернулась. Поднялась, быстрым шагом сходила на кухню, вернулась. В одной руке бутылка армянского коньяка, в другой два бокала.

– Можешь осмотреть целостность пломб, – сказала она.

– Каких пломб?

– Ну не моих же… Мою пломбу уже давно сорвали, даже не помню когда… И с души тоже сорвали… Да ты не загружайся, нормально все, – вымученно улыбнулась она.

И сама откупорила бутылку. Наполнила бокалы. Один подала Марату. И сама же предложила:

– Хочешь, давай поменяемся?

– Давай.

Он взял у нее бокал, поставил его на столик рядом со своим и давай крутить их, как наперстки на фанерном листе.

– И как это называется? – насмешливо спросила она.

– Коньяк армянский?.. Так и назовем – армянская коньячная рулетка…

– В каком-то из бокалов отравленный коньяк, так?.. Так вот, боюсь тебя огорчить, отравы здесь нет… Отрава в каждом из нас…

Она взяла бокал, выпила – подала пример. И Марат не заставил себя долго ждать.

Как-то так получилось, что за первым «дринком» последовал второй, третий… Нет, Марат не опьянел, но в Олесе врага уже не видел. И она смотрела на него без претензии. Она просто молча напивалась. Так может напиваться человек, который хочет утопить на дне бутылки свою тоску.

– Мы с Машей обычно на кухне пили… – сказала она. – Там у меня бар по всем правилам… Знаешь, мне сейчас кажется, что Маша там сидит, ждет меня…

Так и до глюков недалеко, подумал Марат. А она, похоже, прочла его мысли.