Владимир Колычев - Приказано умереть

– Сначала Еремееву, а затем и тебе.

– Про меня он откуда узнал?

– Так Еремеев ему и сказал. Идиот! Кто его только за язык дергал?.. Крушилин сказал, что в Чечне воевал. А Еремеев на него наехал. Мол, боялся он его! Мол, генерал Суходол его в бараний рог скрутит!.. А Крушилин сказал ему, что знает такого генерала. Героем Ичкерии тебя обозвал. Сказал, что ты чеченцам помогал. Что Извекова убил… Сказал, что если Извекову кто пальцем тронет, он с тебя лично за это спросит.

– Так и сказал?

– Еремеев такой, себя оговорит, но все в точности скажет, как было…

– Себя-то он точно оговорил. Надо было ему про меня ляпнуть. Кретин… А то, что я Извекова убил, так это брехня. Наговор…

– Понятное дело, – едва заметно усмехнулся Николай.

Всего он не знал, но о многом догадывался. И, разумеется, не осуждал брата. Вот что значит родственные души. Да и бизнес у них общий. И ответственность одна на двоих. Им друг друга предавать никак нельзя.

– Еремеева наказать надо, – решил Юрий Демьянович.

– Да надо бы, – кивнул брат. – Только он и без того раскаивается. Даже вариант предложил…

– Какой вариант? – встревоженно повел бровью генерал.

– Ну, как Крушилина убрать.

– А это нужно? – с сомнением посмотрел он на брата.

– Но ведь он обещал с тебя спросить. За Извекову. А если он за Чечню с тебя спросить захочет. Ведь он-то знает, что там было да как. И ты знаешь, что виноват…

– Виноват… Но кто такой Крушилин, чтобы спрашивать с меня?

– Вот я и говорю, что никто. Списать его в расход, и вся недолга… Убивать, кстати, совсем не обязательно. Убить можно Извекову…

– Далась вам эта дура!

– Да дело уже не в ней… Тут такая петрушка. В машине, на которой Крушилин к Еремееву ездил, пистолет был. Он еще Еремееву им угрожал. А потом обратно положил… Ну а пальчики-то остались. Еремеев вовремя сообразил, что пистолет использовать можно. И оболтусам своим вовремя сказал, чтобы они пистолет не трогали. Пальчики на пистолете, Крушилина пальчики. Извекову можно убить из этого пистолета, тогда Крушилин виноватым останется. Извекову на погост, а Крушилина в острог на долгие лета…

– А точно его пальчики на пистолете?

– Его. Еремеев клянется, что пистолет никто не трогал после того, как он в руках у Крушилина побывал.

– Да, Крушилина надо бы убрать, – кивнул Суходол. И тут же покачал головой. – А Извекову трогать не надо. Если Крушилина арестуют, он расскажет, кто искал ее смерти. Может всплыть моя фамилия. Как ни крути, а за твоей фирмой я стою… Никто ничего не докажет, но тем не менее… Не надо никаких подстав, не надо никакой заумности. А с Крушилиным надо что-то думать. Он и без того на меня злой, а тут эти глисты паршивые. С катушек может съехать капитан, он же и без того контуженный… Ладно, решим проблему…

Была у генерала возможность задействовать зондеркоманду. Но Суходол решил не трогать ее. Был у него в запасе один товарищ, которому он помог избежать российского плена. Фадей, в прошлом киллер из бригады Мефодия. Сидел в тюрьме, по выходу подался в Чечню, там их пути-дорожки пересеклись. Верный Курбатов организовал наемнику побег. Фадей в долгу перед ним, да и без того он человек достаточно надежный. Как специалист лучше не бывает. Только вот в плен слишком легко попал. И раскололся на допросе, как гнилой орех. Но в Чечне против него действовал спецназ морской пехоты. Кажется, Крушилин его в оборот взял. Да, Крушилин!

Капитан взял в плен киллера, теперь киллер убьет капитана. Личная вендетта. Но проплаченная со стороны. Суходол не пожалеет пяти тысяч долларов, чтобы оплатить смерть морпеховского недобитка…

Сегодня он отдыхает, а завтра свяжется с Фадеем и даст ему отмашку. Пусть действует.

Николай уехал под вечер. И только его машина скрылась за поворотом, как появился «Мерседес» Ульяны.

Генерал Суходол ненавидел свою жену Зою. Но продукт их совместного брака боготворил. Ульяне было девятнадцать. Настоящая красавица… Правда, кое-кто считал, что это не совсем так. Зато Юрий Демьянович мог дать голову на отсечение, что краше девушки свет не видывал. Высокая, стройная, роскошные с рыжинкой волосы, глаза как изумруды…

Ульяна не жаловала Тому, поэтому не была здесь частой гостьей. Но вот приехала. Уж не случилось ли что…

Юрий Демьянович вышел к дочери навстречу, поцеловал в обе щеки. Бережно обнял за плечи, повел в дом.

Ульяна была чем-то расстроена. Глаза, как щелочки, щеки надуты, губы выгнутой вверх дугой. Отец усадил ее в кресло, велел подать кофе.