Андрей Негривода - Огненный торнадо

– Готовьсь!

Они подняли свои автоматы.

– Пли!

Сухо щелкнули бойки автоматов. Маскировка, мать ее!!!

– Пли!

Этот немой салют оглушил их больше, чем залп полковой артиллерии. Он гремел в их головах, отдаваясь, повторенный многократно эхом памяти.

– Помните это место, ребята!..

Остатки спецотряда уходили. Уходили на свою далекую базу, в «зеленку», в ночь. И опять горы, по которым предстояло пройти около сотни километров, чтобы вернуться в Степанакерт… А во внутреннем кармане Филина покоились, до времени, двадцать шесть титановых «личных жетонов»…

– Медведь, – Филин подозвал Игоря. – Я ухожу.

– Куда, командир? – Он, казалось, не был удивлен словами Андрея.

– Поохотиться хочу. – Андрей погладил с любовью свою СВД. – Что-то в башке замкнуло. Не могу я просто так вернуться к Бате.

– В этом нет твоей вины, Андрюха.

– Ты расскажи это тем мальчикам, что на плато остались. – Он говорил тихо и абсолютно ровно, но именно этот тон вызывал у Медведя волну мурашек между лопатками.

– Кого-то возьмешь с собой?

– Нет.

– Когда тебя ждать, командир?

– Выводи отряд, Игорек. Связи у нас с Батей больше нет. – Филин вспомнил о разбитой радиостанции. – А в группе половина – раненные, хоть и легко, включая тебя, так что идти до Степанакерта будете не меньше двух недель.

– Наверное, – согласился Медведь. – Хотя я бы сказал, дней десять.

– Хорошо. Десятого сентября я буду вас ждать в том месте на дороге, где Мусса колонну расстрелял. Помнишь?

Медведь кивнул головой.

– А сам?

– Погуляю по «зеленке». Помнишь, как Брат тогда, за Речкой…

– Не нарвись. Башку потерять в одиночку здесь что чихнуть.

– Не волнуйся – мне еще в глаза той суке посмотреть надо, что отряд угробила.

– Мы все туда пойдем…

– Давай, Игорек. Вы мужики тертые, выскочите. Салаг береги. Все! Я пошел…

Андрей обнял Медведя за могучие плечи, а на свои вскинул РД и ушел в чащу «зеленки». Игорь смотрел на кусты, сомкнувшиеся за спиной Филина, минут пять, а затем позвал Бая:

– Походи, Алишер, за Филином, нельзя ему одному сейчас – молодой, горячий, как бы дров не наломал. Только на глаза не лезь, а то еще обидится наш командир. Ты только подстрахуй его – мало ли какие ублюдки по «зеленке» бродят…

Согласно кивнув головой и не проронив ни слова, Бай подхватил свою СВД, набросал в РД несколько гранат, положил сухпай, протянутый Индейцем, и двинулся по следам Филина в чащу…

«…Значит, ты выжила после наших взрывов. – Сейчас Андрей превратился в настоящего ночного охотника, движимого единственной мыслью настичь добычу. – Ну, хорошо же. Вот теперь мы посмотрим, кто кого. Вы смеетесь и издеваетесь над армией? Бойся! Я тебе покажу настоящую армию!..»

Бай шел за своим командиром, понимая причину, толкнувшую Филина на этот безумный одиночный рейд. Да и не рейд это был – поиск. После того, как остатки «Совы» покинули плато над Мадагизом, после ночного двенадцатичасового марша, Мулла подозвал Бая к себе и показал свежий след. Тридцать седьмого размера! Он тогда шепнул Алишеру, что они несколько дней, после боя на дороге, шли именно по этому следу к базе Муссы. А еще он сказал, что Филин его тоже видел, этот след. И изучил внимательно, да только никому не сказал ни слова. А еще через два часа он, оставив группу на Медведя, ушел в «зеленку». Бай шел за Филином и понимал, что сейчас он идет не за человеком. Это, наверное, глупо, но Алишеру показалось, что он ученый, который изучает поведение молодого, крепкого, полного сил, но раненого тигра. Он наблюдал за Андреем в свой бинокль и даже видел, как у того раздуваются ноздри, – может, от холодной ярости, а может, он нюхал воздух. Он видел, как тот слушает чащу, как осматривает следы и как внимательно рассматривает, разглядывает то место, куда хочет поставить ногу. И Баю приходилось прикладывать все свое природное умение и нажитый опыт, чтобы не выдавать своего присутствия. Он шел не за зеленым салагой и даже не за человеком. Сейчас он шел за опытным хищником, еще более страшным в том, что сейчас его вела месть…

«…Я все равно найду тебя, "кукушечка". Найду!!! А потом ты будешь умирать, долго и мучительно. Я заставлю тебя умереть двадцать шесть раз – по разу за каждого из моих "совят", оставшихся там, на плато! И я не буду торопиться! Клянусь, я именно так и сделаю! Или ты сделаешь меня. Но это вряд ли…»

Андрей упорно шел и шел по следу, полностью отключившись от таких мелочей, как безумная, валившая с ног усталость и стянувший железным обручем желудок голод. Месть! Месть и сжигающая душу ярость душили его и гнали вперед.