Тимофей Костин - Несчастный рейс 1313 (СИ)

— Что, суки, не ждали?!.. — прыгнув впереди правее, в сторону входа к клетки Акеми, он ударом левой стороны клетки сбил с ног тюремщика. Правая сторона врезалась во вторую клетку, задев по спине наполовину просунувшегося туда араба и с треском развалившись на отдельные колья. Сбросив с могучих плеч обломки, Иван прыгнул вперед, просунув длинные руки в клетку и пытаясь схватить противника за шею сзади.

Однако прежде, чем русский сумел сомкнуть стальную хватку, пронырливый араб скользнул меж его пальцев и, отбросив полуоглушенную девушку, вынырнул из клетки, вложив инерцию в заправский регбистский толчок плечом в грудь слпеца.

Иван понимал, что единственный вариант для него — переход в партер и борьба в непосредственном контакте, потому что стоило противнику оторваться хотя бы на длину руки, он смог бы бить ножом или стрелять совершенно безнаказанно. Да и второй противник — вооруженный огнестрелом охранник, тоже мог бы запросто поставить точку выстрелом издалека, поэтому тем более нужно было держаться ближе к первому врагу.

Иван расставил руки, пытаясь захватить руки или ногу врага, но от неожиданного толчка в грудь не удержался на ногах, и упал навзничь. Единственное, что ему удалось, все же облапить афганца и увлечь его за собой на землю.

К несчастью, враг оказался сверху и тут же, ловко сориентировавшись, принялся тяжелыми методичными ударами выбивать из русского дух. Он что-то кричал ушибленному тюремщику, уже возившемуся на земляном полу и щупающему кобуру с оружием.

Однако, стоило кургузому бирманцу коснуться рукояти и потащить пистолет на свет божий, как в него вцепилась выскочившая из раскрытой клетки Амико. Поняв, что мужчине она никак не поможет, девушка набросилась на скорчившегося на четвереньках тюремщика. Однако взрослый мужик лишь раздраженно зарычал, отдирая от себя помеху.

С другой стороны, при борьбе в партере размахнуться так, чтобы причинить какой-то существенный ущерб было невозможно. Несколько пришедшихся в лицо ударов заставили Ивана лишь немного помедлить. Потом он, сморгнув кровь, начал действовать. Левая рука противника мгновенно попала словно в стальной капкан. Выпад правой рукой едва не стал для афганца последним — если бы русский видел цель, то точно попал бы растопыренной пятерней в лицо противнику и выдавил глаза. Но так рука прошла мимо, лишь заставив отшатнуться. Впрочем, афганец понял свою ошибку — бороться с самбистом с его стороны было глупо. Мало того, русский был просто намного сильнее, и как только он сориентируется и нащупает его шею, то просто сломает ее.

Но слепец не мог видеть висящий на боку нож.

Зато его прекрасно видел, а главное — не забыл афганец.

Крепкие пальцы сомкнулись на рукояти, потянули.

Но неудобно, слишком неудобно было орудовать ножом в суетливой горячке боя. Только в кино и собственных фантазиях крутые ребята способны убить человека из любого положения. Афганцу везло — он все еще оставался сверху. Левая рука оставалась в капкане русского, но лезвие уже нацелилось в живот будущего покойника. Рука афганца скользнула вперед.

Он допустил ошибку. Слишком медлил, стараясь примериться. Русский успел что-то заподозрить и, ощутив движение врага, скорее машинально, чем намеренно дернул упустившей глаза противника рукой. Лезвие с мясным чавканьем пронзило широкую ладонь Ивана насквозь.

— Ааа, ш-шайтан! — выругался афганец.

Удар не прошел дальше, вильнув в сторону вместе с конечностью слепого русского.

Тюремщик-бирманец, тем временем, оттолкнул от себя Амико, оставившую на корявой физиономии ряд стремительно алеющих царапин. Схватившись одной рукой за физиономию, другой вставший на колени хромец вновь схватился за пистолет, наполовину вынутый из кобуры. Глаза девчонки, упавшей спиной вперед перед ним, расширились. Стоп, но во взгляде не было ужаса! Почему?..

Додумать мысль бирманец не успел. В спину вдруг ударило что-то острое и твердое. По сердцу резануло огненным мечом, в глазах помутилось. Мгновенно ослабшие пальцы выронили пистолет.

Издав задушенный хрип, тюремщик крутанулся полчком, метнув руку за спину. Под лопаткой торчала рукоять грубого ножа, вокруг расползалось кровавое пятно. Убийца не попала точно в сердце, но явно вложила в удар все тщедушные силы. Да, тщедушные. Ибо в дверях хижины, глядя на свою жертву сумасшедшими глазами, стояла перемазанная в грязи с головы до пят Кейко.

Амико действовала почти неосознанно. Еще когда бирманец закрутился, уже падая и пытаясь схватиться за нож, девушка, не вставай, бросилась к упавшему оружию. Схватив его, Акеми наплевала на корчившегося кургузого хромца и направила дуло в сторону боровшегося с Иваном афганца. Тот только что проткнул противнику ладонь и воскликнул что-то на своем языке.