Тимофей Костин - Несчастный рейс 1313 (СИ)

— Давай убежим… спрячемся…

— Нельзя бросать его здесь одного. Лучше помоги.

Амико завозилась с Иваном, пытаясь положить его набок.

— Надо оттащить его куда-нибудь, где мы будем незаметнее, и положить так, чтобы не задохнулся. Открытых ран нет, главное, чтобы внутри ничего не разорвалось. Еще надо снять бронежилет, чтобы посмотреть, не передавило ли ему грудь, и…

— Куда оттащить?! — раненым зверем взвыла Кейко. — Ами-тян, да оглянись!

Девочка в треснувших очках развела дрожащими руками.

— Тут… тут… ад! Что мы тут можем сделать?!

— Кейко, — Амико даже не оглянулась, поворачивая Ивана на бок. — Пора перестать трусить. Слишком поздно уже.

— А я не могу! — Маэми, похоже, сломалась. Она и раньше была не такой выносливой и уравновешенной, как подруга, а сейчас страх, боль и стресс сдули с японки всю ту крохотную уверенность, что начал взращивать Иван. — Я хочу жить! Понимаешь?!

— Иван тоже хочет.

Амико оглянулась, чувствуя. как внутренности завязываются в тугой узел, не дающий прорваться тому же звериному чувству, что отражалось в глазах Кейко. Было трудно дышать. и не из-за гари и жара, а из-за пытающейся прорваться наружу паники.

Но нельзя. Нельзя. Нельзя.

Спокойно. Спокойно. Куда оттащить Ивана?

Увы, окружающая местность не радовала. Завал из поваленных стволов заканчивался примерно там же, где они находились, но дальше шли густые тропические джунгли, перевитые лианами, по которым тащить мужчину, который был тяжелее обоих девушек, вместе взятых, было немногим легче.

Мало того, над головой снова тяжело загудели двигатели. То ли возвращались устроившие этот погром бомбардировщики, то ли подходил следующий эшелон. На севере кто-то опять испуганно завопил по-бирмански.

— Скорее! — воскликнула Амико. — Надо оттащить его подальше, в другую сторону!

— Да мы же… как же мы… — забормотала Кейко, но на этот раз покорно помогла подруге. Вдвоем они ухватили Ивана под мышками и попробовали сдвинуть с места.

Получалось даже хуже, чем с деревом, потому что обмякший русский был похож на мешок. Отчаянно пыхтя, японки поволокли его в сторону завала из веток.

— Хотя бы… попробуем чуть-чуть дальше, — велела Амико. — Надо попытаться… спрятаться в джунглях.

Увы, это было свыше человеческих сил. По ровной поверхности они бы, наверное, смогли бы протащить какое-то расстояние даже стокилограммового Ивана, но здесь, утопая по щиколотку во мху и прелых листьях, спотыкаясь о корни и цепляясь за лианы, они начисто выдохлись метров через десять. Что еще хуже, они услышали отчетливый топот на проходившей метрах в двадцати ближе к реке дороге — снизу по течению спешило изрядное количество людей. Судя по всему, к бирманцам подоспела подмога.

Наверняка, они, как минимум, прочешут окрестности, разыскивая убитых и раненных собратьев, и вряд ли можно было рассчитывать на то, что на полосе шириной в сорок метров между рекой и скальной стенкой удастся спрятаться так, что не их найдут. В общем, это был лишь вопрос времени. Девушкам оставалось лишь решить — остаться вместе с русским, или бежать самим — учитывая, что бирманцы пока пробежали мимо, возможность спастись самим еще оставалась.

Кейко посмотрела на подругу затравленными глазами, не сказав ни слова. Но все и так было понятно.

— Беги, — сказала Амико. Коротко и ясно. Не оставляя никаких недосказанностей, не сомневаясь и не медля.

— Ами-тян, а как же… — начала было Маэми, но запнулась. — Как же ты?

— Я не побегу.

— Но…

— Торопись! Держи.

Акеми протянула Кейко отобранный у мертвеца пистолет. Та стояла, борясь с комком в горле, и не верила, что все происходит вот так.

— Неужели… все?

— Все. Беги.

И больше не было ни слова. Ни истерик, ни криков. Как будто обе подружки устали от пустого эмоционального заменителя чувств за прошедшие дни и ночи. Просто у них были два разных желания. Кейко хотела выжить, а Амико хотела остаться рядом со своим спасителем. И ни одну нельзя было переубедить.

Сжимая в руке пистолет, Кейко заковыляла прочь, скрываясь от бесчувственного русского и обрекавшейся себя на смерть подруги.

Еще раз взглянув на лежавшего навзничь Ивана, Акеми заметила, что, хотя автомат и пропал неизвестно куда, он не остался безоружным, в кобуре на разгрузке бронежилета сидел кургузый пистолет, тот самый, которым он воспользовался в той жуткой схватке в деревне — тоже, видимо, бесшумный, хотя никакого глушителя у него не наблюдалось, и длинный нож со стреляющей зеленой ручкой, уже отмытой от крови. В кармашках на груди остались магазин для автомата, три магазина для пистолета и пачка пистолетных патронов россыпью — довольно странных, потому, что пуля не выступала из длинной гильзы. Ее внимание привлекла последняя граната, которая топырилась в боковом кармашке.