Тимофей Костин - Несчастный рейс 1313 (СИ)

Акеми немало читала про медитативные практики и даже пыталась следовать некоторым из них, но никогда еще с такой остротой не испытывала погружения в истинную природу жизни. Да, теперь она могла уверенно подтвердить: «Горы действительно являются горами, реки действительно являются реками». Просветление? Самурайский дзен? Как бы ни было, внезапное сатори словно позволило взглянуть на себя со стороны: перед ее глазами с нереальной, звенящей четкостью встала картинка, будто снимаемая беспилотным квадрокоптером с десятиметровой высоты.

Когда первая лодка приблизилась метров на двадцать, рулевой сбросил газ, и до ушей японок донеслись возбужденные голоса — несколько раз прозвучало полузнакомое слово «апсара». Среди заявившихся сюда издалека арабов явно затесались и темнокожие бангладешцы, которые, по чести, считались не слишком-то стойкими мусульманами. Знакомые с индуистскими верованиями неофиты вполне могли озвучить крамольное для правоверных, но объясняющее странное появление и божественное спокойствие прекрасных незнакомок — совершенно непохожих на невзрачных бирманок — предположение о том, что им повстречались местные полубогини, отдыхающие посреди своих владений.

Впрочем, ничего хорошего в этом не было: не секрет, что для настоящего игиловца нет ничего приятнее, чем надругаться над символами чужих, а особенно языческих религий. В их приглушенных голосах теперь отчетливо звучало нетерпеливое желание сцапать зазевавшихся девиц, так удачно (или напротив — неудачно для них самих) пригревшихся и уснувших на солнышке, совершенно забыв об осторожности. Любимое, никогда не надоедающее занятие — охота на беззащитную добычу. Боевики, не так давно попавшие сюда из Пакистана, еще не успели пресытиться грабежом и насилием — и их жадно раздувающиеся ноздри и горящие глаза безошибочно отражали нетерпеливое ожидание: тропическая Юго-Восточная Азия лежала перед ними, полная богатых городов, беспутных курортов, женщин, не привыкших прятаться под хиджабами и паранджами.

Это повисшее в воздухе желание, лицемерно прикрывающееся исламскими заповедями, но на самом деле лишь выражающее лишь скотскую сущность новых завоевателей, попросту призывало на себя возмездие — как стальная мачта, притягивающая молнию в грозу. Поэтому когда Акеми внезапно распахнула глаза и села, недобро глядя на подкрадывающихся «охотников», которые наверняка считали себя очень сильными и ловкими, ей показалось, что их искаженные похотью морды на мгновение превратились в оскаленные черепа — знамение смерти. Застигнутые врасплох, исламисты тоже притихли, глядя на девушку, которая почему-то совсем не испугалась и не сделала даже попытки бежать — словно и вправду волшебная апсара, которая могла не бояться ни жадных потных рук этих смертных, ни их оружия. В ее бездонных глазах не было гнева или ненависти; одно лишь холодное, отстраненное, божественное презрение к тем, кто так легко позволил низменным инстинктам превратить их из людей в животных. Наверное, озарение-сатори не было выдумкой; это подтвердила и мгновенная бледность, разлившаяся по лицам двоих темнокожих боевиков. Возможно, они еще не так далеко ушли от естественного порядка вещей и теперь успели почувствовать скрытую опасность.

Так, по крайней мере, показалось Кейко, которая последовала примеру подруги и выпрямилась.

А в следующий момент смерть пришла. Глядя сверху, с камня, девушки на секунду раньше врагов увидели, как в толще крутящейся, несущей пузырьки воды мелькнула черная тень с белыми пятнами. Громадная туша, совсем немного уступавшая лодке по длине, невесомо, с нереальной легкостью вырвалась из глубины, словно стартующая с подводной лодки межконтинентальная баллистическая ракета. Косатка на мгновение зависла в воздуха, сопровождаемая вытаращенными глазами и разинутыми бородатыми ртами, откуда еще не успел вырваться крик — и всей своей двухтонной тяжестью обрушилась на первый катер.

Уже прыгая в щель за валуном, Акеми поморщилась от хруста и треска костей.

Батончик продемонстрировал по-настоящему великолепный прыжок, приземлившись точно на головы боевикам, многие из которых оказались раздавлены его весом; даже те, что выжил, были оглушены и совершенно дезориентированы. Лодка, конечно же, мгновенно перевернулась кверху дном. Находящиеся на втором катере исламисты, совершенно не ожидавшие нападения громадного речного чудовища, не успели даже закрыть разинутые от удивления рты, как с берега практически в упор, метров с пятнадцати, заработал автомат Ивана. Короткие точные очереди поразили рулевого и вальяжно расположившегося рядом с ними боевика в высокой чалме — судя по всему, командира. Он уткнулся в разбитое ветровое стекло, заливая его кровью. Третий боевик, вскинувший автомат, так и не успел нажать на спуск, получил свою пулю и вывалился за борт, взбрыкнув ногами. Двое последних исламистов пригнулись, спрятавшись за планширем, хотя едва ли резина и тонкий дюралюминий могли спасти от пуль. Впрочем, проверить это не удалось, поскольку Батончик, стремительно нырнувший после расправы над головной лодкой, в этот момент снова появился из-под воды, точно чертик из коробочки, поддев рылом правый борт лодки-ракетовоза и заставив ее перевернуться через левый борт. Все, кто находился в ней — и мертвецы, и еще живые — высыпались наружу. Девушки, неодетые, но высунувшиеся из-за валуна с готовыми к бою автоматами, проводили выстрелами уплывающие по течению тела, с неизвестным, правда, результатом. А вот перешедший на одиночные выстрелы Иван безжалостно продырявил несколько мокрых голов вынырнувших и пытавшихся отфыркаться боевиков из первой лодки. Оказавшись в воде еще до начала обстрела, они выскакивали на поверхность в ужасе, ожидая нового нападения водного чудовища, и умирали один за другим, окрашивая воды Салуина в траурно-багряные тона. Лишь один из них сумел удержать в руках оружие, даже кувыркаясь вниз головой, и принялся вслепую стрелять вокруг, едва высунув голову на свет. Вода вокруг него внезапно взбурлила — но это были не высокие всплески от попадающих с берега пуль; стрельба велась из-под воды, снизу. Получив в живот три длинные стреловидные пули подряд, боевик выронил оружие и обмяк, а Алена, полностью стравившая воздух из компенсатора плавучести и улегшаяся спиной на дно — ей пришлось упереться ногами в камень, чтобы не унесло течением — перенесла огонь на новую цель. Единственное, что оставалось беспомощно барахтающимся боевикам, избиваемым на воздухе и под водой, так это попытаться спастись вниз по течению. Но даже те, кто сумел надолго задержать дыхание, изо всех сил работая руками и ногами, чтобы как можно дальше уплыть под водой от места кораблекрушения, все равно не могли обходиться без воздуха. Вскочившие на поверхность головы двух хороших пловцов дернулись от попаданий, и медленно всплывшие тела, окруженные кровавыми потеками, доказали, что Иван умеет стрелять быстро и точно, несмотря на то, что ему пришлось пробежать вниз по течению метров двести.