Андрей Дышев - Серебряный шрам

– Господин Вацура! – позвал он меня. – Ровно через пять минут у нас завтрак. Прошу не опаздывать.

Перед дверью он остановился:

– Ах да! Вам нечего надеть… Я распоряжусь, вам подыщут одежду.

Картавый с безобразным выражением на побитом лице, будто выполнял невыносимую работу, подошел ко мне и молча кинул на лавку сложенный вчетверо новый камуфлированный костюм. Из-за угла на цыпочках выбежала Валери – в одном купальнике, мокрая, с посиневшими губами.

– Кажется, слишком много для первого раза.

– Что ж это твой адвокат не согрел тебя своим жарким телом?

Валери не ответила на вопрос, молча глядя на то, как я одеваюсь.

– Тебе идет форма, – сказала она.

– Было бы странно, если бы не шла. Я носил ее шесть лет подряд.

– Еще будешь носить.

– Нет, спасибо, мне и в джинсах неплохо. А ты примерила жилеточку?

– Сейчас с тобой будет говорить Рамазанов, – перешла на другую тему Валери. – Ты подумай хорошенько над его предложением, прежде чем отказываться.

– Над каким еще предложением?

– Наберись терпения.

Завтрак был накрыт в центральной комнате с диваном и креслами, где вчера вечером я учил картавого вежливости. Рамазанов, что было довольно необычно для этой обстановки, был одет в темно-серый костюм-тройку. Слева от него сидел хмурый, все еще подпухший картавый. При моем появлении он не поднял головы, лишь стал нервно тарабанить пальцами по столу. Валери села напротив них, и мне оставалось только место справа от адвоката. Стол был накрыт, не в пример внешнему виду Рамазанова, довольно скромно – все та же холодная баранина, овечий соленый сыр, несколько лепешек, десяток сваренных вкрутую яиц и большое блюдо с помидорами и зеленью. Рядом, на черном сервировочном столике, расписанном под Палех, стоял кофейный сервиз, прикрытый салфеткой.

Картавый, не дожидаясь, пока я сяду, как бы подчеркивая свое презрение ко мне, потянулся за мясом и лепешками и принялся есть. Валери потирала ладони, голодными глазами рассматривая стол. Рамазанов курил трубку, с прищуром глядя на меня.

– Вы немного опоздали, – сказал он мне.

– Надеюсь, за эту провинность я не буду лишен завтрака?

– Ни в коем случае. Просто я хотел сказать, что в первую очередь ценю в людях точность и обязательность.

– Извините, что я не потрудился понравиться вам, – ответил я с легкой улыбкой, придвигаясь к столу.

Рамазанов вынул трубку изо рта и положил ее на чистую тарелку рядом с собой, словно намеревался расправиться с ней при помощи ножа и вилки. Дымок, вьющийся над ней, был слегка сладковат, с легким запахом меда. Картавый, набив рот лепешкой и бараниной, пытался впихнуть туда еще и помидор. Я, не притрагиваясь к еде, как бы подчеркивая, что пришел сюда не за этим, сидел, скрестив руки на груди, и смотрел на картавого. Несколько минут адвокат сидел неподвижно, устремив взгляд в окно. Если бы не омерзительный чавкающий рот картавого, я мог бы находиться за этим столом гораздо больше времени.

– Если я правильно вас понял, – начал я, повернувшись вполоборота к адвокату, – вы предлагаете мне сделку. Я указываю вам на карте место, где Бенкеч спрятал баулы, а вы обеспечиваете мне безопасное возвращение домой.

Рамазанов неторопливо снял салфетку, прикрывающую чашки и кофейник, налил себе глоток кофе, кинул в чашечку кусок сахара, беззвучно помешал ложкой, поднес чашечку к губам.

– Где гарантия того, что вы не обманете нас? – спросил он, не поворачивая головы.

– Я очень хочу, чтобы вы оставили меня в покое, а потому изо всех сил постараюсь не ошибиться.

Он вынул из нагрудного кармана сложенный в несколько раз плотный лист бумаги и, развернув, положил передо мной. Это была карта северных провинций Афганистана, карта, несомненно, иностранного производства, потому что географические названия на ней были написаны латинским шрифтом: «KUNDUZ», «HAYRATON», «NARDARA», масштаба один к миллиону, достаточно подробная, и я сразу нашел в крайнем правом углу карты извивающиеся кольца горизонталей, похожих на деформированные мишени, обозначающих те самые хребты, почти симметричные, как горбы верблюда, между которых, символически обозначенное зубчатой расческой, протянулось глубокое ущелье с голубой ниточкой-ручьем посредине. Но мой взгляд ни на мгновение не задержался на этом ущелье, заскользил по карте дальше, нарочно долго блуждал в окрестностях Кундуза, вернулся к приграничному Хайратону и плавно перешел на лицо адвоката, внимательно следившего за мной.