Александр Бушков - Равнение на знамя

Вскоре все было готово, и уходящая из-под раковины труба, напрочь лишенная стока, располагалась прямо над бетонным перекрытием. С удовольствием оглядев дело рук своих — качественно проделано все же, — Доронин не спеша распрямился, аккуратно вымыл руки в ванной и тщательно их вытер. Потом вышел на кухню, открутил на полную мощность «холодный» кран, а там, насвистывая, прибавил и горяченькой. Вода толстой струей хлынула из трубы, потекла под стену, скапливаясь там и скапливаясь, при таких темпах соседа снизу следовало ожидать в самом скором времени.

Отбив эсэмэску самого безобидного содержания, Доронин устроился за кухонным столиком, закурил, бездумно разглядывая висевшую на стене фарфоровую тарелку с видами города Рязани, поскольку ничего более интересного тут не нашлось. Сидел и ни о чем особенном не думал — ростом невысокий, в мятых тренировочных штанах, небритый, как две капли воды похожий на стандартного выпивающего сантехника.

Отчаянный трезвон в дверь раздался даже на пару минут раньше, нежели Доронин рассчитывал. Должно быть, перекрытия в «хрущевке» окончательно обветшали, и соседа снизу начало затоплять вовсе уж быстро. Ух ты, как кнопку давит!

Скоренько схватив со стола бутылку водки, Доронин прополоскал ею рот, выплюнул в раковину, плеснул чуток на треники. Теперь аромат витал соответствующий. Зажав в уголке рта почти докуренную сигаретку, он направился в прихожую. Отпер дверь, лениво и безмятежно почесывая голое пузо, уставился на стоявшего перед ним субъекта, пребывавшего в крайней степени раздражения.

Тот прямо-таки взвизгнул:

— Ты кто? А Николаич где?

— А на работе, — сказал Доронин, благодушно ухмыляясь и попыхивая чинариком. — Я ему трубы чиню…

— Ты, урод, сейчас дочинишься! У меня всю кухню залило!

— Да ладно, ты чего? — пожал плечами Доронин. — Отключено вроде все, чему там заливать…

— С потолка льет, говорю тебе! — сосед снизу шумно принюхался. — Да ты ж бухой, точно!

— Да ну, — сказал Доронин. — Так, стаканизатор приговорил… А у тебя точно льет?

— Пошли, посмотришь! — сосед снизу отступил на шаг. — Пошли, живо! Ты мне, урод, все оплатишь!

Шаркая ногами, Доронин неспешно спускался следом за прыгавшим через две ступеньки субъектом, ворча:

— А чего сразу на меня бочку катить, может, система в стенах протечку дала… вашему дому сто лет в обед…

— Живей! Чего ползешь? Заливает же!

В аккурат когда они оказались напротив приоткрытой двери той самой квартиры, которую Доронин так беззастенчиво и умышленно затопил, сверху спускались двое вполне штатского вида, даже с бороденками, тащившие огромную картонную коробку, судя по их ухватам, тяжеленную.

— Поберегись! — рявкнул тот, которого звали Антоном.

А тот, который Кеша, то ли споткнулся, то ли неловко ухватил свой угол — и коробка угрожающе накренилась прямо на соседа снизу. Тот инстинктивно шарахнулся…

И угодил прямо в крепкие объятия Доронина, который вмиг подбил ему правую ногу, вывернул руку, уткнул лбом в бетонный пол. Коробка — на самом деле пустая — отлетела в сторону, Кеша с Антоном, уже с пистолетами в руках, ворвались в затопленную квартиру. Сверху и снизу загрохотали бегущие ноги.

Всего-то пару секунд спустя из квартиры раздалось:

— Чисто!

Тогда Доронин бесцеремонно закинул хозяина туда, головой вперед, влетел сам, а следом уже валили соратники и сподвижники, орлы боевые, с полковником Рахманиным во главе.

В кухне с потолка и в самом деле лило бурным потоком — но это никого сейчас не волновало. Нельзя было терять времени. Рывком вздернув с пола так и не успевшего прийти в себя хозяина, сграбастав его за горло так, что у того рожа побагровела и глаза полезли из орбит, полковник рявкнул:

— Коробка где, мать твою?

Ослабил хватку, но ответа все равно не дождался, хозяин пребывал в состоянии полного ошеломления. Ничего, не дворец в полсотни апартаментов…

Отшвырнув пленного в угол, полковник громко распорядился:

— Ищите, орелики! Быстренько, без дипломатии!

В двухкомнатную «хрущевку» набилось уже человек десять. Под бодрое журчание лившейся в кухоньке воды с треском распахивались дверцы шифоньера, выдвигались всевозможные ящики, летела на пол одежда, сыпались книги с полок, в прихожей, на антресолях, шумно возился вставший на табуретку Климентьев.

Он первым и крикнул вскоре:

— Ага!

И появился в комнате, неся перед собой картонный ящик из-под видюшного проигрывателя. Хозяин, жавшийся в уголке на корточках под бдительным присмотром Кеши, издал жалкий неописуемый звук.