Михаил Нестеров - Группа особого резерва

Десантников разворачивало ногами вверх, за ними поочередно появлялись серые «хвосты», стремительно приобретавшие очертания куполов парашютов. Затем положение парашютистов резко менялось на противоположное: рывки в сопровождении хлопков. Но уже у самой земли. Хлопки куполов едва ли не совпадали с ударом ног о землю.

Сколько же лет прошло, пролетело с тех пор?

Восемь – пришел ответ.

Неужели восемь?

Адам больше удивился не цифрам, а своей памяти, в которой нашлось одно из самых светлых мест – для этого человека и его парней, головой вниз унесшихся в самую гущу боя. Парашюты – лишь отсрочка, малая отсрочка. Их было тринадцать. На поле боя, среди десятков трупов бандитов, потом нашли десять тел русских десантников – Адам навсегда запомнил это сообщение.

– Так это ты… – улыбнулся он Марковцеву и протянул ему сразу обе руки. – Я уже и забыл, как тебя по имени-отчеству.

– А я что, представлялся тебе по полной?

– Конечно. И фамилию назвал. – Адам врал так убедительно, что и сам верил в свою ложь… как в спасение. Отчего пришло такое определение, он так и не понял. – Ты помнишь моего бортмеханика?

Марковцев вместо ответа указал за спину Адама, подмигивая помощнику.

– Хусейн, да?

– Точно, – опередил Хусейна Адам и, не глядя на верного помощника, отдал ему приказ: – Хусейн, подойди и поздоровайся с уважаемым гостем.

А прозвучало по-другому: «Хусейн, бери самый большой нож и выбирай самого жирного барана». И если бы Хусейн держал нож, он бы выронил его: он застыл, увидев вдруг спутницу Сергея Марковцева. Он чуть было не пустил слюну. Не потому что девица показалась ему сногсшибательной красавицей и что он давно не встречал в этих краях представительниц слабого пола. Неожиданность заставила его застыть на месте. Он кое-как справился с собой, набросил на лицо подобие улыбки и провел масленой тряпкой, которую комкал в руках, по носу.

– А-а… – чуть слышно протянул Марк, от которого не укрылся ни один жест азербайджанца.

Он подозвал Катю, появившуюся в ангаре неслышно и неожиданно даже для Адама, который сначала возносил женщин к самым небесам, а потом безжалостно бросал их на землю. Он рассуждал об этом именно в таком ключе. И поэтому встретил незнакомку с настроением и чувствами мужа, которому поднадоела жена.

– Хусейн, – назвался он, подавая гостье руку.

– Катя, – последовал ответ, сопровождаемый дружеской улыбкой.

Хусейн небрежно махнул масленой тряпкой на «ка-вэ-эс», как часто называли Адама Хуциева: командир воздушного судна.

– Это Адам.

Если бы не Катя, Хусейн дошел бы до Марковцева и представил бы и его. Она коснулась борта рукой и спросила в продолжение темы знакомства:

– А это ваш самолет, да?

– Да, – быстро отозвался Хусейн, как ширмой отгораживая Катю от своего старшего компаньона и старого знакомого, о котором он напрочь забыл. Был ли он благодарен ему за эту приятную неожиданность, он об этом пока не думал. Где-то в подсознании победным копьем торчал едва ли не преклонный возраст Адама и его удручающее семейное положение – жена и четверо детей, что напоминало название сказки «Коза и семеро козлят», а в азербайджанской интерпретации – «Коза, козел и семеро козлят», а еще Марковцев, чей возраст был буквально отчеканен на его суровом лице.

Хусейн был небрит, но его этот факт не трогал. Он подумал о том, что бритым будет выглядеть совсем другим человеком, на что Катя просто обязана обратить внимание.

«Это ваш самолет?» – все еще звучал в голове вопрос Кати. Хусейн мог и без помощи Адама поднять самолет в воздух и посадить его. А что касается прыжков с парашютом, то он мог «перепрыгать» и Адама, и Марка. Он столько раз совершал прыжки…

Не прошло и получаса, как все четверо сидели в беседке, которая пряталась от солнца в тени бетонного бокса; его предприимчивый Адам Хуциев приспособил под самолетный ангар. В отсутствие Хусейна и Кати, которая взялась помогать ему на камбузе, Марк спросил у Адама, доверяет ли тот своему помощнику, – тот ответил: «Как себе». И тут же насторожился:

– А что?

– Намечается работа. И я хочу сделать предложение твоему экипажу.

И это, черт возьми, прозвучало солидно, не мог не отметить Адам. Он, не сходя с места, решил, что отказываться не стоит. И только когда Хусейн и Катя накрыли на стол и все четверо опрокинули по рюмке местного коньяка, Марк приступил к делу.

Адам не пропустил ни слова из рассказа Марковцева, ни разу не переглянулся с помощником, – решать, принимать ли рискованное, но заманчивое предложение, ему и только ему. Никаких там голосований. Словно бортмеханик был безрукий и безголосый. Но точно не слепой. Он по-прежнему не сводил глаз с Кати.