Сергей Самаров - Огненный перевал

Естественно, возраст и опыт при нашей службе – синонимы или хотя бы вполне совместимые и вполне заменяемые понятия, потому что опыт, при условии активной, то есть боевой службы приходит с возрастом. И в момент, когда мы не знаем, что предпримут бандиты, но знаем, что они должны и собираются что-то предпринять, комбат может притормозить мое отпускное время. Вернее, он сделает, как делает обычно. Сам ничего решать не будет. Просто скажет:

– Ситуация, Саня, серьезная. А полноценно заменить тебя никто во главе взвода не сможет. Думай сам, как поступить. Бросишь своих парней?..

И эти слова будут равнозначны приказу. Комбат знает как сказать.

Может, конечно, и так статься, что бандиты полезут сразу, вот-вот, как только мы сменились и улетели на отдых. У них, надо полагать, тоже разведка имеется и наблюдатели где-то выставлены. Оценят ситуацию. Воспользуются тем, что новички еще не присмотрелись к своему сектору наблюдения, не контролируют еще все объекты, которые у нас перед глазами стоят, даже когда глаза закроешь, и именно там пойдут. Тогда вместо двухнедельного отдыха взвод уже сегодня же отправят назад, чтобы подпереть бандитов с тыла. Это естественный ход. Тогда за две оставшиеся до отпуска недели все может закончиться, и я благополучно уложусь в плановые сроки. Не знаю кому как, а мне второй вариант больше нравится. Тогда уж точно есть гарантия, что из отпуска не отзовут и я смогу свои дела спокойно и полноценно сделать. А в том, что бандитов мы сумеем накрыть и не выпустить, лично я не сомневаюсь…

А пока надо благополучно хотя бы до стадиона, превращенного в аэродром, долететь… Но у меня лично опытность пилотов опасения не вызывает. Подумаешь – грозовой фронт. На моей памяти такое случалось несколько раз, кружили, перелетали с курса на курс и все благополучно обходилось. И в этот раз обойдется. Однажды, помню, мы на легком вертолете на рекогносцировку местности вылетали. Искали банду и пути, по которым можно к лагерю подойти. И нарвались на пулеметы. Нам и обшивку прошили, и только чудом никого не задели. И двигатель повредили. Так, на чихающем вертолете, с трудом, но все равно добрались до своих…

А сейчас вертолет даже не чихает. Значит, доберемся…

– Когда ей рожать? – спросил я капитана Павловского, кивая на его несчастную жену, громко стонущую в левом ряду. Так громко, что даже через шум двигателя ее стоны были отчетливо слышны. Глупая женщина, отправляясь в дорогу, то есть выставляясь на люди, еще и накрасилась, как кукла, чтобы не быть слишком страшной, какой ее природа создала, не понимая, что такой макияж только подчеркивает все ее недостатки. А теперь, в дополнение ко всему, слезы размыли краску на глазах, и стала она еще страшнее, чем была от природы. Баба-яга натуральная, только чуть помоложе сказочной… Но при этом жалость, конечно, вызывала. – Внимание! У кого рюкзаки без жестких вещей, сложите, чтобы кресло получилось…

Это я, уже к своим солдатам обращаясь, добавил. Зашевелились сразу, стали свои рюкзаки прощупывать и складывать, как из кирпичей, удобное мягкое место для женщины. У меня солдаты дисциплинированны, и повторять им команду необходимости обычно не возникает.

– Вообще-то ей еще месяц ходить… – хмуро сказал Павловский. – И не надо было ее устраивать. Посидела бы и так. Ничего с ней не сделается… А малыш только крепче будет…

– Чингисхан, я слышал, родился, когда его мать скакала в седле и отстреливалась от врагов из лука. Неплохой вояка получился… – я своей усмешкой то ли поддержал, то ли осудил его. Он не понял это, точно так же, как и я сам не понял, что хотел выразить. Хотя я и не старался голову себе ломать за разрешением ситуации. Их личные взаимоотношения никак не должны касаться меня, мне, дай бог, с собственной бы женой все уладить…

Мы с капитаном Павловским только при посадке познакомились. И я не знал, то ли он по жизни настолько смурной, что свою жену хронически ненавидит, то ли есть какие-то весомые причины, чтобы так себя вести. Но причины могут быть разными и частыми, а вести себя все равно следует по-человечески. Причины всегда внешние, а сущность у человека внутри живет. И надо на свою человеческую сущность ориентироваться, а вовсе не на то, как служба продвигается или на взаимоотношения с командиром, который прикрикнуть любит. Впрочем, я не любитель со своей колокольни в чужую жизнь заглядывать. Пусть сами разбираются. И не судья, чтобы кого-то осуждать, кто не имеет ко мне прямого отношения.