Сергей Самаров - Умри в одиночку

– Бежим…

Гайрбеков первым бросился к углу дома, который способен был их скрыть. Он хорошо знал, что снайперская винтовка при стрельбе по бегущему, да ещё и петляющему человеку становится почти бесполезным оружием, а для стрельбы из автомата уже слишком далеко. Тем не менее автоматные очереди всё же раздались, стреляло сразу много людей, не менее трёх десятков стволов, и некоторые пули ложились неподалёку.

Перед поворотом, не слыша шагов бегущего полковника, Берсанака оглянулся и увидел, что Доусон отстал и на бегу прячет в рюкзак аэрозольную тубу с препаратом. Поливать препаратом здесь можно было только Бекмурзу, как понял Гайрбеков.

– Зачем ты?.. – спросил он уже за углом, когда и Док тоже стал недосягаемым для выстрелов снайпера.

– Он слишком много знал…

– Он не предатель по духу.

– Ты же не пощадил Гойтемира…

– Я спас Гойтемира… Окажись на его месте ты, я не стал бы стрелять…

– Почему?

– Подумай сам…

– Не понимаю… – пожал плечами полковник, переходя на шаг. – В чём разница?

– Разница в том, что мне сюда ещё возвращаться и искать людей, которые меня поддержат. Мне нельзя возвращаться туда, где меня никто не будет поддерживать… Ты поступил глупо…

– Я ошибся… – просто признался Доусон, не желая портить отношения. – Но уже ничего не исправить. Ты ведь тоже ошибся, когда послал Бекмурзу на разведку…

– Да, и я ошибаюсь… Иногда…

– Но почему бы ты не стал меня добивать?

– Ты не гордый… Тебе легко было бы приспособиться к жизни за решёткой… Прогнёшься – и выживешь… А он прогибаться не умел…

– Да, я живучий… – согласился Док…

Они покинули село быстрым шагом, иногда переходя на лёгкий бег. На улице не было ни души. Только у последнего дома стоял седобородый, но ещё крепкий, а значит, не слишком старый человек и приветствовал их поднятой рукой. Берсанака не знал этого человека, но в ответ приложил руку к груди, поблагодарив за приветствие. При этом даже непонятно было, кого человек приветствует. Он наверняка слышал активную стрельбу и понял, что стреляют издалека. Следовательно, перед ним были люди, в которых, скорее всего, и стреляли. Сейчас любая из воюющих сторон носит камуфлированную одежду, и отличить второпях федерала от его противника невозможно. Но человек приветствовал их, понимая, что они гонимые. И, скорее всего, сочувствовал им.

Но на задержку времени не было. Берсанака с полковником Доусоном пересекли короткий каменный мост, стоящий здесь уже не менее пары веков, и сразу свернули в лес, покрывающий склон холма. Южный склон, который уже лишён снега и где можно пройти, почти не оставив следов. Этот путь вёл в сторону от дороги, ведущей в районный центр, куда хотел бы попасть Док. Но прямой путь далеко не всегда быстрее приводит к цели, как считал Гайрбеков. И потому он путь выбирал особо. Нельзя было не только оставлять следы. Нельзя было показывать, куда они направляются…

Спецназ ГРУ наверняка уже спустился с холма против дома Берсанаки и вышел на улицу села. Но улица длинная. Трактор минут пять мчался по ней на предельной для себя скорости. И спецназовцам ещё предстоит эту улицу преодолеть. Только после этого они смогут выйти на дистанцию, с которой возможно просматривать пространство перед собой, в том числе и склоны ближайших холмов, через тепловизор. Берсанака прекрасно помнил, что снайперская винтовка у спецназовцев оснащена тепловизором, потому что без тепловизора невозможно было бы найти ночью Гойтемира, найти и подстрелить. Но пока спецназ выйдет к месту возможного обзора, они с Доком Доусоном будут уже далеко и за склон холма перевалят, то есть из зоны просмотра пропадут, и так спасутся, как спасались раньше…

Капитан Матроскин от природы, как большинство рыжих людей, был человеком нетерпеливым и темпераментным. И ему стоило большого труда научить сдерживать порывы своей натуры. Но – научился… И тем не менее труднее всего в службе ему давались не сложные переходы или тяжёлые бои – там он чувствовал себя нормально, потому что там необходимо было действовать и его энергия находила себе взрывной выход. А вот ждать, ничего не предпринимая, более того, ждать, не будучи точно уверенным, что чего-то или кого-то дождёшься, – это было для капитана всегда мучением, от которого он уставал больше, чем от беготни с холма на холм по цепляющемуся за обувь снегу или по скользкой грязи.