Валерий Карышев - Приговоренные без суда

– Может, какое-то недоразумение. Но нам нужно все проверить.

– Хорошо. Куда мне ехать?

– Дайте, пожалуйста, ключи! – протянул руку гаишник. Я пересел с водительского сиденья на пассажирское, гаишник уселся за руль.

Вскоре машина остановилась у ближайшего отделения милиции. Там я пробыл около трех часов. Я полагал, что случилось недоразумение. Может быть, произошла какая-то ошибка. И тут мне в голову пришла мысль, что никакой ошибки нет. Это обыкновенная провокация. Муровцы специально дали машину в розыск, чтобы меня задержали. Но почему? Это же «чистая» машина, ее подарил Андрей Прохоров полгода назад. Он же не мог ездить на угнанной машине!

Вскоре меня пригласили в один из кабинетов. Там сидел следователь, который представился и сказал:

– Нужно допросить вас по поводу вашей машины.

– Здесь какое-то недоразумение, – начал я, – моя машина не может быть в розыске.

– Не она. Просто на вашу машину объявлен розыск по линии Главного управления уголовного розыска.

– Как это? – переспросил я.

– То есть разыскивается не ваша машина, а человек, который ездит на ней. В общем, я должен был вас допросить, но мне сказали, что вас допросят уже в Московской городской прокуратуре.

– Я что, арестован?

– Нет, что вы! – улыбнулся следователь. – Сейчас товарищи из МУРа приедут за вами.

Я заволновался. Достал мобильный телефон и набрал номер своего знакомого, с которым вместе учился, следователя ФСБ.

– Алло! – Я назвал себя. – Я в одном из отделений милиции. Меня вроде задержали.

– Одну минуточку, – ответил знакомый, – вам перезвонят.

Через несколько минут кто-то позвонил следователю по городскому телефону. Я услышал, что разговор идет обо мне.

– Почему я должен выполнять ваш приказ? – спрашивал следователь. – Я понимаю, кем вы работаете. Но мы немного из другой структуры, и я не знаю, с кем я говорю по телефону…

Наконец возмущенный следователь бросил:

– Не буду я с вами разговаривать!

Положив трубку, он обратился к мне:

– А у вас, оказывается, очень высокие покровители с Лубянки! – Он вышел из кабинета, вероятно, отправился кому-то звонить.

Через несколько минут появились улыбающиеся сотрудники МУРа, которые когда-то говорили со мной возле подъезда.

– А мы за вами! – сказали они. – Вас необходимо доставить в прокуратуру города. С вами там хотят побеседовать.

– Я что, задержан? – спросил я.

– Нет, что вы! – вежливо ответил муровец. – Это просто беседа по поводу машины, на которой вы ездили. Кстати, мы сейчас ее осмотрим.

– Минуточку, – остановил их я. – Я должен позвонить своему коллеге, адвокату.

– Зачем? – удивился оперативник.

– А как же вы будете осматривать машину? Вдруг что-нибудь подложите – оружие или наркотики?

– Ну что вы! Мы этим не балуемся. Нам интересно другое.

Оперативники ушли. Я остался дожидаться следователя. Выйти никуда не мог. И позвонить никому уже не мог – села батарейка у телефона. «Сейчас оперативники подкинут мне что-нибудь, оружие, наркотики, и – привет, я буду обвиняемым…»

Примерно через полчаса оперативники вернулись. По их виду я понял, что ничего интересующего их они в машине не нашли. Я вышел из отделения милиции и в сопровождении оперативников доехал до прокуратуры. Там, в одном из кабинетов, меня уже ждали двое незнакомых мужчин. Один из них был следователем, другой – заместителем начальника отдела. Муровцы вошли в кабинет вместе с мной.

– Мы хотим допросить вас по поводу машины, – сказал следователь. – Каким образом она попала к вам?

– Мне ее подарили, – ответил я.

– Кто?

– Андрей Прохоров.

– А как вы с ним познакомились?

– Он мой клиент, и этот факт является адвокатской тайной.

– Хорошо, – кивнул головой следователь. – А вы знаете помощника Прохорова Илью… – Он назвал фамилию.

– Да, знаю.

– Откуда вы его знаете?

– Он мой клиент.

– А что вы о нем можете сказать?

– Да ничего особенного…

Затем было названо еще несколько фамилий ребят, которые входили в группировку Прохорова. Позже я узнал, что это был формальный допрос – задается вопрос: знаете ли вы такого-то человека, допрашиваемый отвечает: да, знаю. И если человек дал показания, даже такие формальные, он уже не может быть адвокатом этих лиц. Следственные органы решили вывести меня из дела, чтобы в дальнейшем я им не мешал.

Когда процедура была закончена, один из оперативников вдруг спросил:

– Помните, недавно мы с вами разговаривали и предупреждали вас, чтобы вы не защищали этих отморозков?