Виктор Степанычев - Отель «Ambassador»

А вот речь о непогоде от заимки до города и упоминание пятого числа, откровенно говоря, наводила уныние. Ливни и шквалистый ветер, а еще и пятерка – «пятое число», оговоренный с Ветлугиным сигнал о высшей степени опасности, предупреждали, что на Веклемишева началась серьезная охота. Это же подтверждало и пожелание генерала молвить слово доброе егерю. Для страховки следовало довести до Тамбовцева, да, пожалуй, и до Стоянова слова Мусы о готовящемся Халифом террористическом акте в Москве. Один не донесет, второй споткнется, глядишь, третий и доползет… Опять три раза тьфу через левое плечо!

А фразу, что Веклемишев-Александр человек самостоятельный, можно было истолковать, как то, что он волен принимать любые решения, лишь бы доставить информацию Мусы в Москву, так и предположить, что Ветлугин ограничен в действиях и помощи от него ждать не стоит. В принципе, оба толкования не противоречили друг другу, но выходило, что выбираться из Чечни Вадиму придется самостоятельно. Вырисовывалась очень интересная картинка: поднять в ружье сотни, если не тысячи людей, решить вопрос с отправкой на Кавказ «Ночного охотника» генерал мог, а вот вытащить одного человека из болота, в которое сам же его и засунул, Ветлугин был не в силах. Такая вот хреновая диалектика, как говаривал товарищ Вадима Самсон.

А уж если совсем задуматься, копнуть поглубже, появлялись опасения, что Веклемишева отправляют в свободное плавание по вполне меркантильным общественным интересам. Поднявшаяся суета вокруг Мусы Дагаева и самого Вадима давала возможность коллегам из контрразведки выявить тайные связи боевиков, законспирированных агентов-«кротов», купленных чиновников и каналы их взаимодействия. И каждый день и даже час охоты на «московского гостя» мог принести спецслужбам немало полезной информации. Но если это было правдой, то отношение к Вадиму попахивало эдаким начальственным садизмом и верой в то, что данное гнилое мероприятие должно вызвать у подчиненного глубокое шизофреническое удовлетворение и понимание, что в него верят и еще знают, что Викинг выкрутится из любого, самого пикового положения. Но это были только догадки. Хотелось думать, что реальной почвы под собой они не имеют. Но, как знать…

– Иван, Димитр! Ползите-ка поближе ко мне на пару слов без протокола, – позвал Веклемишев Тамбовцева и Стоянова. – Слушайте внимательно и запоминайте. Меня очередной раз плохие люди хотят сжить со света…

– Ну, это не новость, – пробасил Тамбовцев. – Викинг и сейчас – живее всех живых!

– Вот и я о том же, – согласился Вадим. – Но и на старуху, сами понимаете, бывает проруха, поэтому я вас введу в курс дела, ради которого мы с вами сейчас и безумно гоняемся по горам, словно снежные архары во время гона. Запоминайте детали! Эту информацию один из нас должен доставить в Центр. Муса Дагаев сообщил мне, что Халиф готовится провести этой зимой в Москве грандиозный террористический акт. По его словам, Белокаменная будет уничтожена. Настоящее имя Халифа, если мне не изменяет память, Малик Мадаев. Этот человек долгое время был полномочным эмиссаром Масхадова при Хаттабе и Басаеве, активно участвовал в разработках вооруженных операций против федеральных сил и руководил контрразведкой сепаратистов. Ну, это я уже от себя…

– Муса сообщил подробности готовящегося террористического акта? – быстро спросил Стоянов.

– С этим как раз и сложности, – Веклемишев сделал паузу, вспоминая в деталях разговор с Дагаевым. – Вместе с Халифом в Москву выдвигается группа из двенадцати человек. Вот, пожалуй, и все, что мне связно сумел рассказать Муса. По его остальным словам можно строить лишь догадки. Какая-то Нино Арселиани, у нее что-то записано… ее телефон… А еще – у Халифа другое лицо и он сумасшедший.

– Не густо! – хмыкнул Тамбовцев. – Итого имеем: Халиф собирается провести этой зимой теракт в Москве и уничтожить столицу. С ним группа из двенадцати человек. Нино Арселиани что-то записала… А далее – вообще сплошные недомолвки: телефон, другое лицо Халифа и он сумасшедший.

– Кстати, с последним пунктом у Мусы все в порядке? – задумчиво осведомился Стоянов. – Я имею в виду рассудок…

– Увы, Димитр, если бы было иначе, заставу бы сейчас не штурмовали боевики. И мы не крались бы по горам, пугаясь собственной тени.

– Ну это вы зря, Вадим Александрович! Мы уже девяносто три раза пуганые-распуганные, об стенку и шпандырем битые, чтобы еще кого-то бояться, – обиделся Тамбовцев.