Виктор Степанычев - Свободный охотник

Невеселые размышления Гордеева прервал скрежет засова в скобах. Дверь распахнулась. Станислав, ослепленный ярким светом после долгого нахождения в темноте, зажмурился. Вообще-то он помнил, что в коридоре этого небогоугодного заведения дневного света вообще не было по причине полного отсутствия окон, а лампочки горели тускло. Однако долгое нахождение в кромешной темноте создало полную иллюзию сверхяркого освещения, в миг сделав-шего его слепым.

Правда, долго раздумывать на тему тьмы и света Стасу не дали. Его грубо выдернули из каменного мешка. Затекшие ноги не смогли удержать Гора. Он безвольно рухнул на бетонный пол. И в ту же секунду острая боль пронзила его спину. Еще раз! Еще!..

Не стоило Станиславу быть зрячим, чтобы понять, что его бьют резиновой дубинкой, которую он разглядел на поясе толстого омерзительного негра, запершего его в этой тесной камере. Он скорчился на полу, моля всевышнего, чтобы удары со спины не перешли на голову. Поясница была прикрыта руками, скованными за спиной наручниками, и удары в основном приходились на плечи. Кричать и звать кого-то на помощь смысла не было по причине совершенной бесполезности данного занятия, поэтому Гордеев переносил экзекуцию молча. Точнее – почти молча. Он невнятно мычал, принимая удары. Человек, хорошо знающий «великий и могучий», разобрал бы по отдельным несвязным слогам, что Стас сквозь зубы отчаянно матерится, но откуда в зиндане в центре тропической Африки взяться подобному знатоку.

По причине ли его стойкости и непротивления или без всякой причины, но избивать Станислава скоро прекратили. Его рывком подняли на ноги. Он, наконец, смог приоткрыть глаза, отвыкшие от света. Окружающий мир Гордеева не порадовал. Как он и догадывался, дубинкой его охаживал толстый тюремщик в коричневой униформе. Под руки Стаса держали два здоровенных негра в такой же одежке, только без нашивок на рукавах, надо полагать, подручные заплечных дел мастера.

Толстяк рявкнул что-то неразборчивое на местном наречии, вероятно, дал команду подчиненным, и Станислава бегом поволокли по коридору. Ноги его еще плохо слушались, но он активно перебирал ими, стараясь восстановить кровообращение.

Стас, кстати, отметил, что передвижения в этой тюрьме осуществлялись только бегом или быстрым шагом. Его и в камеру от ворот доставили в темпе, и сейчас по коридорам транспортировали трусцой. Вот только на полноте старшего тюремщика эти занятия физкультурой почему-то не отразились.

Гордеев слышал за спиной его громкое пыхтение.

Добравшись до конца коридора, они повернули направо и, преодолев пару лестничных маршей, поднялись на следующий этаж, по расчетам Гордеева – третий из четырех. Здесь было светло и намного уютнее, чем внизу. Из небольших окон лился дневной свет, в коридор выходили деревянные двери, совсем не камерного облика, стекла прикрывали приличного вида жалюзи, по углам стояли горшки с цветами. Похоже, Стас ошибался, принимая это здание за тюрьму. Если третий этаж выглядит как офис, то что тогда на четвертом?

Его поставили лицом к стене около одной из дверей. Пыхтящий словно паровоз тюремщик перевел дух, постучался и аккуратно приоткрыл створку. Не заходя внутрь, он громко скороговоркой выпалил длинную фразу и, услышав ответ, подобострастно кивнул. Тут же, сделав зверское лицо, толстяк дал команду подручным завести Станислава в помещение. Те подхватили его под руки и потащили, хотя он уже сам мог передвигаться на ногах. Онемение почти прошло, правда, суставы и мышцы продолжали ныть.

Комната, куда доставили Гордеева, оказалась по виду приемной. За столом, заставленным телефонами, сидел человек в форме, причем армейского, а не полицейского образца. Он был в звании майора. Тюремщики, крепко держа под локти Станислава, вытянулись перед ним по стойке смирно. Внимательно оглядев задержанного, видимо, проверяя его внешний вид, майор снял трубку одного из телефонов и что-то негромко произнес. Выслушав ответ, он положил трубку, поднял голову на тюремщиков и показал пальцем на одну из дверей, выходящих в приемную. Стаса подхватили и бегом повлекли в указанном направлении.

Его завели в небольшую полупустую комнату. Из мебели в ней находились лишь стол с офисным креслом и стул, стоявший строго посередине. Пол был кафельный, окно закрывала решетка. На ум Станиславу немедленно пришло понятие «комната допросов». Вероятнее всего, это так и было.