Виталий Гладкий - Под личиной

Закрыв за собой дверь, дворник какое-то время стоял неподвижно, как истукан, будто прислушиваясь к чему-то внутри себя. А затем неожиданно легким и даже грациозным движением опустился на колени и тихо постучал пальцем по полу.

Спустя какое-то время из норки в углу жилища выглянула мышиная головка. Дворник сунул руку в карман куртки, достал оттуда обсыпанный хлебными крошками кусочек сыра и положил его в полуметре от норы.

Мышь не заставила себя долго ждать. Похоже, серая зверушка совершенно не боялась дворника, потому что принялась за трапезу обстоятельно, не спеша.

Подождав, пока мышь управится с завтраком, дворник бережно посадил ее на ладонь. Его каменное лицо по-прежнему оставалось бесстрастным, но глаза потеплели – будто оттаяли.

Он смотрел на мышь долго и пристально, а она тем временем прихорашивалась – терла лапками свою пушистую мордашку.

Наконец, коротко вздохнув, дворник опустил зверушку на пол и направился к выходу. По двору уже ходили люди, некоторые – в белых и зеленых халатах. Похоже, в зданиях располагалось какое-то медицинское учреждение – больница или санаторий.

Зачем-то потрогав амбарный навесной замок и засов, на который были закрыты ворота, дворник, немного горбясь и не глядя по сторонам, пошел вдоль забора к обветшалому двухэтажному зданию без крыши, окон и дверей. Оно было скрыто деревьями и стояло в дальнем конце двора, за трансформаторной будкой.

Поднявшись по замусоренной лестнице на второй этаж, дворник подошел к одному из оконных проемов, откуда был виден сосновый лес.

Здание стояло примерно в пяти метрах от ограждения. Верхняя кромка забора находилась почти на одном уровне с полом второго этажа. Между окном и забором был перекинут мостик, представляющий собой тонкое бревно, на которое, нимало не колеблясь, ступил дворник.

Он прошел по бревну, словно по широкой ровной дорожке – быстро и уверенно, ни разу не оступившись.

Очутившись по другую сторону забора, дворник углубился в лес. Его походка вдруг приобрела хищную звериную грацию; казалось, что между деревьев крадется леопард, вышедший на охоту. Леопард о двух ногах.

В глубине леса, на поляне, дворник сбросил одежду, оставшись в темно-синих трикотажных трусах, плотно облегающих его мускулистые бедра.

Тело дворника – сухое, поджарое – было сплетено из одних мышц. Широкоплечий торс, испещренный многочисленными шрамами, мог быть великолепной натурой для самого взыскательного художника.

Странный дворник поднял голову вверх… и неожиданно исторг леденящий душу вопль, похожий на волчий вой!

Стайка птиц с шумом взлетела с близлежащих деревьев и всполошено закружила над лесом. Дворник проводил их сумрачным взглядом, коротко вздохнул – и побежал. Его бег был стремителен и легок.

Казалось, что ступни дворника почти не касались земли.

Вскоре сосновый лес закончился, и начались заросли, где даже идти было нелегко, не то что бежать. Однако дворник продолжил свой бег, почти не снижая скорости. Ветки и кусты будто сами, по своей воле, освобождали ему дорогу.

Но это была видимость. На самом деле дворник проявлял чудеса гибкости и невероятную реакцию.

Без особых усилий уклоняясь от острых сучьев, он легко преодолевал сильно заросшие участки леса, позмеиному точно и безошибочно находил узкие проходы в почти сплошной стене из тонких стволов подлеска, буквально перелетал через неширокие овражки и поваленные бурей деревья.

Так он бежал не менее часа. Его выпуклая рельефная грудь работала как механические меха – ритмично, ровно и неутомимо. Казалось, что усталость ему просто неведома. Он даже не вспотел.

Остановился дворник возле небольшого, но глубокого, лесного озера. Оно было круглым, словно блюдце.

На удивление, вода в озере была не темная, с желтовато-ржавым оттенком, как обычно, а хрустальнопрозрачная; местами даже дно просматривалось.

Дворник, сделав несколько дыхательных упражнений, с разбега нырнул в зеркальную озерную гладь.

На поверхности он появился не скоро. А когда вынырнул, в руках у него трепыхалась большая рыбина.

Выбравшись на берег, дворник неуловимо быстрым и сильным движением оторвал рыбе голову, выбросил потроха, и жадно, по-звериному, практически не разжевывая, съел ее. Насытившись, он выбрал место посуше, насобирал кучу опавших листьев, зарылся в них и уснул, несмотря на осеннюю прохладу, глубоким, но чутким сном.

Дворник проснулся спустя два или три часа. Он открыл глаза, и, не меняя позы, настороженно прислушался.