Виталий Гладкий - Месть обреченного

Конечно, я уже успел отметить особое пристрастие Саенко к моим наработкам. Последнюю неделю меня буквально завалили материалами других ведомств: и по фирме Саши Грузина, и по транснациональной корпорации, возглавляемой другом губернатора Журкиным.

На первый взгляд, они практически не касались самой особы Шалычева. Но при ближайшем рассмотрении и скрупулезном анализе (что от меня и требовалось) разрозненные нити постепенно сплетались в мелкоячеистую, похожую на паутину сеть, в центре которой угадывалась фигура губернатора. – Звонил Сандульский…

Баранкин стучал на пишущей машинке, время от времени задумчиво поглядывая на потолок, будто пытался найти там ответ на вечный вопрос: быть или не быть?

– Что ему нужно? – Не сказал. По-моему, он чем-то напуган. – Это у него обычное состояние души. – Просил перезвонить, когда появишься. – Пошел он…

Я открыл чудо-папку и начал систематизировать накопленные за последние два дня материалы. – Тесть с работы увольняется…

Славка выцедил эту фразу с трудом, сквозь зубы.

– Уж не с твоей ли подачи? – спросил я с подозрением. – При чем тут я?

Голос Баранкина был насквозь фальшив.

– Очень даже причем, – разозлился я. – Если ему стали известны… сам знаешь какие данные, я тебе голову отвинчу.

– Так что, ты мне прикажешь собственными руками копать яму для отца моей жены?!

Лицо Бананкина стало пунцовым.

– А как насчет служебного долга и совести? – спросил я ехидно.

– Серега, он хороший человек, поверь. Нынешняя сволочная жизнь кого угодно преступником сделает. Ты это знаешь не хуже меня.

– Взятки он брал? Брал. Бюджетные деньги прокручивал? А то как же. Может, ему за это орден дать?

Я наступал на бедного Баранкина по инерции, нежели для того, чтобы еще больше усугубить ситуацию. – Он осознал. Кается. – Ну-ну… Я скептически ухмыльнулся.

– Он хочет порвать с прошлым. Это правда! – горячился Баранкин. – И не думай, что все творилось по его инициативе. – А я так и не думаю. – Над ним сам знаешь, кто стоит. – Знаю. Ну и что? – Попробуй возразить или не подчиниться… Такова система.

– Так ведь твой родственничек как раз и является одним из творцов этой системы. Не так ли? – Нет! Он просто плыл по течению. – Это точно…

Я старался держать себя в руках.

– Твой тесть плыл по течению молочной реки с кисельными берегами, на которых растут шоколадные деревья и марципаны.

– Я говорю серьезно! – взвился Баранкин.

– А я не менее серьезно отвечаю: дорогой мой Слава, не нужно лепить горбатого. Все твои ути-пути мне до лампочки. К проблемам твоего тестя у нас с тобой разные подходы.

– Как это понимать? – Очень просто. Я считаю, что вор должен сидеть в тюрьме. Без всяких исключений. – Кончай меня учить! Я что, не знаю прописных истин?

– Знаешь. В этом нет сомнений. Но ты предлагаешь разделить воров на сознательных и несознательных… – Глупости! – фыркнул Баранкин.

– Ты сначала дослушай. По-твоему тот, который намеренно украл кошелек с двумя червонцами, должен получить на полную катушку и мотать срок от звонка до звонка. А чиновнику, за компанию (чего не сделаешь за компанию!) зачерпнувшему из бюджетных денег полмиллиона "зеленью" и положившему бабки в свой карман, нужно лишь покаяться на исповеди, где ему отпустят все грехи. Ведь он не виноват, он лишь совершенно бессознательно поддался бесовскому искушению. – Это все казуистика! А речь идет о конкретном человеке. – О твоем родственнике… – Что ты к нему приклепался!? – Действительно… Ведь он, можно сказать, святой человек… – Серега, я прошу тебя – как друга – перестань. Мне и так тяжело. Не веришь? – Верю. Извини. Я так устал от этой пахоты… Нервы на пределе. – Да ладно… Будто я не понимаю…

Я тяжело вздохнул и без энтузиазма спросил:

– Что ему известно о нашем расследовании? Только давай по-честному, не крути. – Он знает самую малость. Я ведь не дурак и не предатель. – Второе точно, а насчет дурака…

Меня опять начала забирать злость.

– Я представил все как личную инициативу, – сдержанно сказал Славка. – Так сказать, из уважения к его сединам и для сохранения семьи. Наверное, он понял и впрямь мое состояние, а потому решил сдерживать свое ретивое.

– Прижал?

Я спросил и нехорошо ухмыльнулся.

– Не так, чтобы очень… Но убедительно.

– Как он отреагировал?

– Запаниковал.

Я сокрушенно вздохнул.

– Этого я больше всего и боялся…

– Ты меня за недоумка держишь? Мы с ним все обсудили в деталях. Ему ведь тоже соскочить на ходу не так просто – нужны веские причины.