Виталий Гладкий - Месть обреченного

Но самое интересное заключалось в том, что машина с охраной Журкина тоже находилась в это время неподалеку от самолета.

Однако никто – никто! – из его телохранителей с места не сдвинулся, чтобы помешать киллерам сделать свое черное дело.

И даже когда автомобиль с убийцами помчал в конец взлетной полосы, преследовать его не решился никто.

Чудеса, чтобы не сказать больше…

Сегодня я решил переночевать у Жанны. На душе было неспокойно, и я немного поплутал по городу – от греха подальше, чтобы не притащить в ее уютное гнездышко "хвост". Хотя слежки за мной уже не было давно.

Стоял ранний вечер. Было еще достаточно светло – солнце только-только спряталось за домами, и я со спокойной совестью бодро вышагивал по тротуару, собираясь перейти небольшую площадь, на противоположной стороне которой стоял дом, где жила Жанна…

И все-таки они застали меня врасплох.

Из неожиданно притормозившей машины выскочили три амбала, и когда я попытался достать пистолет, в руках у них мелькнули нунчаки, [8]и в моей голове взорвалась елочная шутиха.

К счастью, я не потерял сознания и успел парировать удар ногой следующего бандита. Иначе мои шансы когда-нибудь стать отцом стали бы и вовсе призрачными.

Все дальнейшее слилось в сплошное мелькание рук и ног. И только боль от ударов напоминала мне, что это не сон, а жестокая борьба за жизнь.

Мне показалось, что к первым троим присоединились еще двое. Но считать своих противников мне было недосуг.

В какой-то момент я было возликовал – рукоять пистолета наконец привычно легла в ладонь, осталось только сдвинуть флажок предохранителя и…

И в этот миг резкий и точный удар нунчаками едва не сломал мне кисть правой руки и оружие упало на асфальт.

Вскоре я понял, что меня просто добивают.

Я еще пытался держаться на ногах, но удары один сильнее другого в конце концов заставили сначала опуститься на колени, а затем и почувствовать жесткость асфальта. Как ни странно, но я был в полном сознании и едва ощущал боль.

Я смотрел на перекошенные злобой рожи, мельтешащие надо мной, а в голове билась одна мысль – как плохо, что мама еще не приехала, я так и не успел ее увидеть…

Как плохо, что мама не приехала…

Мама…

Уже теряя сознание, я вдруг понял, что меня почему-то оставили в покое. Невероятным усилием я вырвал себя из пучины, в которую погружались все мои чувства, и попытался сосредоточиться.

Вокруг меня дрались, но кто?

Были слышны вскрики, ругань, хруст ломающихся костей и вопли… Похоже, драка завязалась нешуточная.

Наверное, я все-таки потерял сознание.

Может, на минуту, но потерял.

Когда я очнулся, надо мной склонились двое незнакомцев. Один из них похлопывал меня по щеке, а второй щупал пульс.

Их голоса доносились как будто издалека.

– Ну как? – спросил один другого.

– Оклемается… Он мужик крепкий. Ушибов до хрена, но переломов вроде нет…

Голоса вдруг пропали, словно кто-то выключил звук. – Ему здорово досталось…

В ушах снова вместо внятной речи слышался только шум. – Вызови "скорую". И милицию, – опять прорезался голос первого.

– Не было печали… – пробормотал второй и исчез из моего поля зрения.

– Как ты себя чувствуешь? Ты меня слышишь? – спросил оставшийся, наклоняясь пониже.

– С-слы-шу…

– Твой пистолет я подобрал, он в кобуре. Давай я помогу тебе сесть.

Он подтащил меня к скамейке и усадил, поддерживая под руку.

– Жди "Скорую помощь". Она должна скоро быть. А нам пора…

Словно сквозь туман я увидел, как эти странные незнакомцы уселись в "джип" и уехали.

Неподалеку лежали тела тех, кто меня мутузил. Они казались безжизненными.

Прохожие, натыкаясь на них, с такой стремительностью улепетывали подальше, что казалось, будто я нахожусь в эпицентре тайфуна, а люди – это обломки разрушенного стихией парусника.

Я постепенно приходил в себя, и в моей голове все настойчивей и настойчивей звучал голос заботливого незнакомца.

Где я его слышал? Когда?

Знаком этот человек мне не был – памятью на лица я вроде не слабовал.

Но голос… голос…

Где?!

Первыми появились мои коллеги.

А затем, минут десять спустя, и "скорая". Похоже, медиков поторопил дежурный по городу. Иначе мне пришлось бы ждать врачебной помощи до новых веников.

И лишь на носилках, когда миловидная сестричка от всей души всадила мне в мягкое место какой-то горячительный укол, я вдруг вспомнил.

Вспомнил – и едва не перекрестился.