Лев Пучков - Триумфатор

Пфф… Не буду живописать, скажу только, что это зрелище не для слабонервных. Не знаю, для кого это было большим испытанием: Разуваев только рычал, стиснув зубы, и надсадно-ритмично пыхтел, а меня в процессе этого мероприятия чуть наизнанку не вывернуло.

В двух местах следовало немедля шить, но это уже было выше моих сил. Обработал раствором, положил марлевые тампоны, заклеил пластырем – и рухнул, как и было предсказано. Даже до обработки не дотянул.

– Серый, дай мне водки – и ну их в ж…, эти раны – я лучше посплю маленько…

– Держись, – ободрил Разуваев, вооружаясь окровавленными плоскогубцами. – Я быстро – тут работы-то на пару минут…

Ну ведь врун же! Мучил он меня бесконечно долго.

Сначала осмотрел плечо – протянул:

– Ннн-да…

И присвистнул, скотина…

– Что, все так плохо?!

– Да не, все пучком…

– А чего тогда – «мм-дяя»?! На фига свистишь?

– Да просто по привычке. Плечо мы – позже. Давай сначала ногу…

Мне слегка рассекло икру – осколок просвистел мимо, задев краешком, но мой палач счел нужным зашить рану. Было очень больно и муторно – мне казалось, что Разуваев занимается не тем, чем надо, я с ним спорил, чуть не плача, – нервы были на исходе, одно желание владело мной: все бросить, выпить водки и завалиться спать прямо на месте. И пусть придут и пристрелят – на фига жить в таком гадском состоянии!

С плечом была беда. Мелкий осколок вошел глубоко и застрял где-то посередке. Судя по ощущениям, сустав был в порядке – рука двигалась нормально, но плечо сильно распухло и ритмично дергалось. Казалось, что какие-то злобные садисты забили в него гвоздище, подвели электропроводку и теперь, балуясь, пускают разряды.

Разуваев – Пирогов доморощенный, пень ему в грызло – придумал такую штуку: разломал у «Лендкрузера» складную антенну, наскоро простерилизовал тонкий отрезок и с умным видом заявил:

– Держись, будет немножко больно.

– Ты чего собираешься делать?

– Шунтировать.

– Это че такое?

– Сейчас увидишь. Точнее, почувствуешь.

– Ты уверен, что это правильно? – Я в принципе понял, что он собирается делать, и это меня совсем не обрадовало.

– Не уверен. Но у нас просто нет вариантов. Это единственный способ удалить осколок.

– Ну, если единственный… Постарайся все сделать быстро.

– Постараюсь. Встань на колени и держись за бампер.

Я сделал, как было сказано. Разуваев некоторое время регулировал позицию: выше, ниже, свет не попадает, а так попадает – но упора нет, а погоди-ка, надо тряпку вчетверо свернуть, чтоб ладонь не поранить…

У меня все эти телодвижения вызывали совершенно определенные чувства. Примерно вот так же у нас в учебке двое пьяных механиков парковали БМП. Один рулил, другой командовал, в итоге чуть не разворотили весь бокс, а «бэшку» все равно поставили криво.

– Серый, ты что, боишься, что ли?

– Кто боится?! Ты сам попробуй – не видать ни хрена…

– Слушай, давай уже побыстрее!

– Сейчас, потерпи маленько. Так… Да, вот так будет нормально.

– Все?

– Все. Значит, так. По моей команде глубоко вдохнешь. Потом берешь бампер…

– Да уже и так взял!

– Ну ладно тебе, не капризничай… Штангу поднимал?

– Было дело. Но так – для себя, в спортзале.

– Ну вот. Бампер – штанга. А ты делаешь рекордный рывок. Только вот в такой вот дебильной позе. Короче, тянешь на себя бампер и мощно выдыхаешь. С криком.

– С криком?

– Ага.

– А если услышат?

– Да глухомань тут. Сторожа услышат? На здоровье. Пока туда-сюда – мы уже свалим. Ты все понял, нет?

– Понял.

– Ну, давай, – Разуваев приставил железяку к моему пульсирующему плечу и дал отмашку на запуск процедуры.

– Вдох!

– Ххххх-ап!

– Выдох!!!

– Арррр!!!

Вообще я себе это так представлял: один короткий сильный удар, острый болевой проблеск сведен на нет выдохом-криком (насчет «штанги» Разуваев хорошо придумал – молодец) – и долгожданное чувство освобождения: вот он, твой осколок, держи на память…

А на деле вышло так: Разуваев не ударил, а навалился всей своей немалой массой и давай давить что есть дури!

– Ррраз! – ни фига.

– Ддва! – аналогично.

– Тррри! – а вот хрен вам по всей морде, чтобы голова не качалась.

В итоге этот штырь погнулся, осколок остался на месте, а я за эти три попытки весь превратился в одну сплошную боль.

Почему-то остро заболели отсутствующие зубы, все давешние переломы, многократно битая голова, а раненое плечо утратило первоначальное значение и стало центром организма и мироздания в целом.