Лев Пучков: Триумфатор

– А он это – нарочно, – свойски подмигнул Гафаров (Номер Девять – единственный рассекреченный гость). – Он теперь с нами по-нормальному встречаться боится. Теперь только так: в людных местах, при большом скоплении народа. Мы же страшные…

– Боюсь, боюсь – есть такое дело, – покорно кивнул Витя и посмотрел на часы. – Начинаем через восемь минут. Давайте быстренько все обговорим, чтобы потом не возникало вопросов…

– Вообще – обидел, – Номер Два дернул массивным подбородком и, в свою очередь, ткнул пальцем в потолок: – К чему весь этот маскарад? Мы что, не могли встретиться у кого-нибудь дома и порешать это вопрос по-свойски, промеж себя?

– «По-свойски» – это как с Зубовым? – тон у Вити ровный и доброжелательный – умеет товарищ вести деловые переговоры.

– Ну вот, – Номер Три печально вздохнул и стал протирать очки. – Ну зачем сейчас – об этом? Мы так ни до чего путного не договоримся.

– Договоримся, – Витя приятно улыбнулся Номеру Три и взял лежавший на столе листок с обращением, отпечатанным крупным шрифтом. – Обязательно договоримся… Перед каждым из вас лежит текст, который надо будет начитать на камеру. Будет общий план, вступительное слово, потом отдельный «наезд» на каждого, по порядку номеров. Текст короткий, управимся быстро. Если память хорошая, общий массив можно своими словами, но цифры должны быть переданы один к одному. Единственная просьба – говорить отчетливо, слова не глотать.

– Это все? – уточнил Номер Один.

– Да.

– Хорошо…

Гости взяли листки и принялись изучать текст. Чтобы было понятно, о чем речь, я доведу вам содержание.

«Я, ФИО, должность (звание), подтверждаю, что на данном жестком диске (модификация, номер) содержатся компрометирующие меня материалы в размере (для каждого – свой) ГБ, представленные (кол-во) изображениями (кол-во), видеозаписями, (кол-во) аудиозаписями и (кол-во) текстовыми файлами. В обмен на добровольную передачу данных материалов я гарантирую личную безопасность нижепоименованным лицам: (список: мы и „управленцы“), – и обязуюсь никогда не предпринимать против них никаких действий».

– Так… – Номер Один прочел текст и задумался. – Ну, в принципе, ничего – пойдет. Только давай так: мы тебе гарантии – и ты нам тоже.

– Всегда пожалуйста, – с готовностью кивнул Витя. – Какие гарантии вы хотите?

– Где диск?

– Секунду, – Витя повернулся к Иванову и плеснул ручкой.

Иванов скомандовал в переговорное устройство:

– Лиза – блок, – и щелкнул пультом. – Звук не нужен.

На плазменной панели возник «разутый» системный блок крупным планом, затем камера «наехала», так что жесткий диск стал виден во всех подробностях.

– Похож, – подтвердил Иосиф.

– «Похож»… – Номер Пять пожал плечами. – Откуда мы знаем, что это точно он?

– Лиза – оглавление, – скомандовал Иванов.

Камера плавно взяла вправо, показывая такую же плазменную панель, что была у нас. Спустя несколько мгновений на панели появился список файлов.

– А там, рядом, есть еще кто-нибудь? – всполошился Номер Восемь (лучший друг Иосифа – тоже генерал, но уже целый министр).

– Конечно, есть, – успокоил Витя. – Как же без этого?

– Пусть уберет!

– Так это оно?

– Оно, оно! Пусть уберет!!!

Витя плеснул ручкой – Иванов скомандовал:

– Выключи.

Панель на экране погасла, камера взяла влево и опять «наехала» на системный блок.

Иванов щелкнул пультом – наша панель тоже погасла.

– Это где? – уточнил Номер Первый.

– Это недалеко, – в тон ответил Витя.

– Ясно… Теперь вопрос такого порядка: где будет храниться запись? Кто конкретно будет отвечать за ее сохранность? Условия хранения? Вообще какие гарантии, что эта запись не уйдет «налево»?

– Записи не будет, – Витя помотал головой и опять приятно улыбнулся.

– Не понял? – Номер Первый зловеще прищурился: – То есть как это…

– Будет прямой эфир. – Витя глянул на часы: – Через пять минут. По пяти каналам – трем нашим, двум – западным. Так что учите текст, прихорашивайтесь – времени осталось немного…

Так… Не буду расписывать всю гамму эмоций, что охватила наших гостей, скажу коротко: ребята сильно удивились и отнюдь не обрадовались.

Номер Первый в общем взрыве возмущения участия не принимал: только пристально смотрел на Витю, словно хотел проткнуть его пронзительным взглядом. Когда шквал страстей слегка поутих, он тихо, этак по-семейному, спросил:

– Витя, ты совсем сдурел? Ты вообще кем себя вообразил, Пулитцер ты наш неошкуренный?