Виталий Гладкий - Наследство из преисподней

Главврач! Вот он мне и нужен. Похоже, удача начала поворачиваться ко мне лицом.

– В чем дело, уважаемый? – обратился ко мне главврач с высоты своего насеста.

Я присмотрелся к нему внимательней. Батюшки-светы! Да ведь это мой одноклассник Алик Логвиненко, которого мы прозвали Банан.

Он был из семьи потомственных врачей, живших не бедно. В начальных классах Алик брал с собой в школу бутерброд с колбасой, а не десерт бананы, за что и получил свое фруктовое прозвище.

– Здорово, Банан, – сказал я, широко улыбаясь. – Не узнаешь?

– Не узнаю… – На холеном лице Алика появилось недоуменное, и даже испуганное выражение.

Похоже, Бананом его уже давно никто не называл.

– А ты спустись ниже, может, тогда узнаешь.

– Минуту… – Он наморщил лоб, что должно было означать усиленную работу мысли. – Стив!?

– Ну, наконец-то…

– Стив, чертяка! – Алик расплылся в улыбке. – Вот так встреча… Поднимайся.

Мы обнялись и долго тискали друг друга под виноватыми взглядами охранников. Похоже, у них душа ушла в пятки – как же, они обидели друга самого босса. Кто знает, как он на это посмотрит…

Алик не доверил своей секретарше священнодействовать над сервировкой стола, а сделал все сам. Наверное, из-за уважения к моей персоне. И спустя десять минут мы уже отдавали дань хорошему коньяку и разным деликатесам.

– Еще несколько дней такой шикарной жизни, и я растолстею, – сказал я, треская слабопросоленную семгу.

– Ты о чем?

– Ты третий, кого я встретил из ребят нашего класса, и все кормили меня как на убой.

Я сказал это – и прикусил язык. Идиот! Надо же такое ляпнуть. И так все идет к тому, что меня могут завалить в любой момент. Не хватало мне прихватить на тот свет за компанию и своих приятелей.

– А кто были первые двое? – спросил Алик.

– Галюня и Чабря.

В этом вопросе я решил не темнить, потому как знал, что в нашем городе слухи распространяются быстро.

Нельзя, чтобы Алик посчитал меня лжецом.

Когда-то он был неплохим парнем, и мне хотелось верить, что он таким и остался. Хотя бы потому, что я намеревался разжиться у него конфиденциальной информацией и желал, чтобы он не юлил и не прикидывался валенком.

– Как поживает этот прохиндей?

– По-моему, работает по своей прежней "профессии", – ответил я, улыбаясь.

– Вот жук.

– Как говорили древние, каждому свое. Кстати, мне доложили, что ты на операции.

– А, мелочи… Пару раз скальпелем вжикнул – и готово.

– Я так понимаю, ты кандидат наук…

– Стив, ты плохо обо мне думаешь. Бери выше.

– Неужели тебе удалось защитить докторскую диссертацию?

– А что здесь удивительного? Ты, наверное, забыл, сколько мне лет. Кое-кто в мои годы уже был академиком.

– Поздравляю. Да-а, голова у тебя варит. И руки, похоже, на месте…

– Стив, не кидай мне леща. Говори прямо, что тебе нужно. Я так понимаю, ты пришел сюда не ради воспоминаний о далекой юности, чтобы уронить слезу умиления на моем плече.

– Почему так думаешь?

– Не забывай, в какое время мы живем. Кругом сплошные прагматики. Романтика погибла, пошла ко дну под бременем буржуазных отношений. Когда я работал в Первой городской больнице, мы почти каждую неделю выезжали на природу. А сейчас и машина есть, и денег хватает, и молодых телок валом, но нет желания вырваться из тесного мирка, в котором я верчусь сутками: дом – работа – дом – работа; иногда какая-нибудь презентация или концерт заезжей знаменитости… Мрак. От такой жизни я уже совсем отупел.

– Да, ты прав. Я ехал сюда вовсе не для того, чтобы предаваться ностальгическим воспоминаниям. Мало того – я даже не знал, что ты здесь работаешь.

– Признаюсь – ты меня удивил. Неужели тебя угораздило заболеть? А с виду не скажешь… Нет-нет, помоему, болезнь тут ни при чем. Я угадал?

– На здоровье пока не жалуюсь. Правда, в сырую погоду иногда ноют старые раны. Но это не в счет.

– Тогда колись, с чем пожаловал.

– Алик, я хотел бы встретиться с лечащим врачом Зямы Мошкина.

Мне показалось, что Алик напрягся, будто перед прыжком. У него даже выражение лица изменилось.

– Хм… – хмыкнул мой одноклассник, опуская глаза. – Интересно…

– Что именно?

– Да это я так… А зачем тебе врач?

– Надо поговорить, – ответил я уклончиво.

– Темнишь, Стив, темнишь… Нехорошо. И очень странно. В последнее время имя Мошкина что-то чересчур часто стали вспоминать. Часто и назойливо. А ведь по нему уже давно справили тризну. С чего бы весь этот звон?