Юрий Шубин - Враг государства

Для Вольского утро оказалось поздним. Едва открыв глаза, он подумал о Марине, которая снилась ему весь остаток ночи. Вспомнил о вечере, проведенном с ней накануне, и только потом о деле. Это незначительное обстоятельство не понравилось ему. И Зоран, и Хирон были бы от этого не в восторге! Думать о женщине полагается в последнюю очередь, и то как о само собой разумеющемся трофее. А если кто-то меняет положение вещей местами, то он перестает быть профессионалом. Так они считали.

Вольский подумал, что слишком строг к себе. Он не потерял форму, а только отвлекся на миг от постоянного бега с препятствиями. Вряд ли женщина может что-то значить в его жизни, тем более – изменить ее. Это невозможно в принципе. Такого еще не было. Не считая незначительных эпизодов «по молодости».

Звонок мобильника вернул утерянное ощущение ответственности, твердости и безоговорочной решимости в осуществлении намеченной цели. Эмоциональные мотивы не участвуют, только точное планирование и расчет. Такова профессия. Но отдельно взятые принципы не хороши и не плохи. Для десантника роты спецназначения, прошедшего немыслимые жернова, огнива и горнила войн, но состоящего на службе своей страны, – это одно. Для отставного диверсанта, повернувшего время вспять, – совсем другое.

Вольский ответил на звонок – и это был Обухов. Договорились, что он подъедет через пятнадцать минут.

– И по дороге заскочи куда-нибудь, симку [15]новую купи, – велел главарь.

Вольский сделал несколько физических упражнений, но настроя на спорт не было, а мышцы и так приятно поламывало после вчерашних упражнений с Маринкой…

Но, кажется, зудели не только мышцы…

Мужчина принял прохладный душ. Энергичными движениями растер тело махровым полотенцем и, раскрасневшийся, окончательно проснувшись, отправился завтракать.

Пища заядлого холостяка не отличалась изысканностью, а скорее походила на вариант «с собой» из кафе быстрого питания. Хлеб да нарезка в несколько слоев. Для утра – вполне достаточно, а день принесет новую пищу.

Вскоре приехал Обухов.

– Чай будешь? – предложил гостеприимный хозяин. – Водку не предлагаю – работы много.

– Дай хоть кофе глотну, – согласился гость и, зная, где что лежит, самостоятельно приготовил себе напиток.

– Рассказывай, как оттянулся, что узнал? – сказал Вольский, заваривая себе новую чашку чая.

– Оттянулся путем, – ответил подельник, с осторожностью отпивая туманящуюся паром шоколадного цвета жидкость. – Голова теперь болит!

– Ты же не лошадь, братишка! Надо меру знать! – пожурил приятеля Вольский. – Ну что там – не томи?

– Шухер конкретный в кабаке навели… – отхлебывая кофе, рассказывал Обухов. – ФСБ была несколько раз. На братков наехали со стрельбой. Заново опрашивали персонал, искали свидетелей. Один пацан – поваренок – даже сбежал – слишком много видел, наверное. Короче, вывод такой: Чека всерьез за «чехов» взялась.

– Думаешь – зацепились? – спросил Вольский. Напарник молча кивнул и подул на зеркальную кофейную поверхность.

– Уверен? – уточнил главарь.

– К доктору не ходи! – вновь оживился Обухов. – Не думаю, что в контрразведке ребята глупее нас с тобой сидят, – заключил бывший десантник. – Помнишь капитана из нашего особого отдела? То-то. А эти ж столичные! Они все в кучу собрали, прикинули шланг к носу и сделали выводы. Это ж элементарно, Ватсон! Вот поэтому они в «Канарейку» вместо ментов приезжали.

– Кого они ищут, как думаешь? – спросил Вольский, сверяя свои соображения с наблюдениями Обухова. Борька – вояка старый, он как волк – охотника за версту чувствует, хоть вроде и умом особо не блещет. Вероятно, от природы дано, как тому же волку. Только волк – зверь от рождения, а Обухов – зверь по профессии или даже призванию, если таковое встречается в живой природе.

– Ты бы кого искал? – спросил он, и не дал ответить. – Лично я – чеченских террористов, а заодно перетряхнул бы каналы поставки оружия в Москву. Это значит, что Шлепика нельзя оставлять. Без присмотра! По крайней мере в городе. Надо попросить его уехать. Или…

– Не надо нам «или»! Понял! – повысил голос Вольский. – Даем денег, и пусть сваливает на все четыре. У нас уже столько этих «или»!

Главарь говорил о трупах, конечно.

– А если не захочет? – настаивал Обухов.

– Вот тогда и будет ему полное «или»! – ответил Вольский, точно предопределив судьбу Шлепика, сойди тот с назначенной ему тропы хоть на шаг. – Но ни секундой раньше! Понял?