Сергей Соболев - Охота на волков

– Они не сказали, куда именно, в какой населенный пункт собрались ехать?

– Нет, только поблагодарили за гостеприимство.

Задав еще несколько вопросов, Мануилов прекратил допрос. Чуть позже, когда они уже выбрались из этих жутких подвалов, он, не скрывая озабоченности, сказал:

– Складывается впечатление, что чеченцы задумали что-то серьезное…

– Тот заложник, которого втайне возит за собой Умаров, скорее всего и есть уже знакомый нам Славянин, – проговорил Шувалов. – Он явно хочет перепродать этого типа. Или же обменять его на какие-то услуги либо на информацию. И похоже на то, что потенциальным покупателем является один из наших фигурантов.

– Вот что, Сергей Михалыч… Мне все еще не ясна история с Дольниковой. Как она попала в Чечню? Откуда взялся сын? Хотя отчество сходится… Я же вам рассказывал, что своего ребенка она потеряла, а у Дольникова в первом браке детей вообще не было… Почему вдруг решила продемонстрировать свое мастерство? И действительно ли она подстрелила трех сотрудников на «блоке» у Ассиновской? Короче, вопросов по ней набралась чертова куча. И даже из Москвы, я говорю о нашем дорогом Викторе Константиныче, этой историей заинтересовались…

– А что ответили на ваши запросы? Есть ведь родственники, знакомые, кто-то ведь должен знать, когда и куда она отправилась, где обретается в настоящий момент. Может, здесь ошибка какая-то?

Мануилов отрицательно покачал головой.

– Уже известно, что Дольникова действительно отправилась на Северный Кавказ, хотя и неизвестно, с какой целью… Предлагаю поступить следующим образом. Часть людей нам все равно нужно перебросить в Слепцовскую. Пошлем туда Бушмина и его команду. А в качестве довеска попросим Андрея Михалыча лично проверить некоторые сведения по Дольниковой. Раз он раскопал эту историю, пусть и дальше держит все под своим контролем.

– В Мещерскую пошлем Рейнджа?

– Да, причем в срочном порядке. Вряд ли Умаров там задержится, но чем вайнахский черт не шутит…

Около десяти утра в самом центре станицы Мещерская, на рынке, в базарной толкучке, была убита местная жительница, тридцативосьмилетняя Наталья Агафонова.

Наталья, бывшая учительница, мать троих детей, лишилась мужа года два назад. А старшая дочь, шестнадцатилетняя Даша, в один из ноябрьских дней отправилась к подруге, проживающей на другом конце станицы, и с той поры Дашу больше никто не видел.

По поводу пропажи дочери Агафонова не раз обращалась к местным властям. Она написала заявление на имя начальника временного РОВД, несколько раз посетила комендатуру, где просила помощи у военных, даже добилась личной аудиенции у главы местной администрации Ильдаса Искирханова.

Во всех инстанциях пообещали разобраться. Но если сотрудники милиции предположили, что девушка скорее всего находится среди других заложников на занятой боевиками территории, то Искирханов позволил себе еще и грязный намек: «Может, Агафонова, ваша дочь в проститутки подалась? Тогда вам лучше искать ее не здесь, в Чечне, а в Москве, на Тверской…»

Женщина с раннего утра заняла место на бывшем колхозном рынке. Конечно, такой оживленной торговли, как лет восемь-десять назад, сейчас не было и в помине. Хотя военные действия в станице не велись, как в первую чеченскую, так и в ходе нынешней кампании, все же у местных с наличностью было туговато – где ж взять живые деньги, если платить пенсии и пособия стали только последние два месяца? Но станица после прихода, вернее, возвращения федералов стала постепенно оживать, поэтому и на базарчике кое-какая торговлишка наладилась.

Агафонова принесла из дома для продажи почти новый ковер, мужнин костюм, который долгое время не решалась продавать – надеялась получить хоть какую-то весточку от мужа, – пять упаковок «сухпая», презентованных ей сердобольными солдатиками на железнодорожной станции, и еще кое-что из «гуманитарки», которую она получала на двух своих младших детей.

Наталья опасалась, что ее девочку похитили местные чеченцы, а затем перепродали в горную Чечню. Там ее могли превратить в рабыню, в наложницу одного из наемников-арабов или перепродать дальше, в турецкий либо саудовский бордель.

Агафонова решила продать самое ценное из сохранившегося имущества, чтобы выручить хоть какие-то живые деньги. Для начала ей нужна была сумма в четыре тысячи рублей, чтобы заплатить посреднику, одному из чеченцев, который взялся навести справки о судьбе ее пропавшей дочери.