Сергей Соболев - Охота на волков

Вера Николаевна действительно оказалась добросердечной и отзывчивой женщиной. К тому же она была наделена такими качествами, как наблюдательность и умение разбираться в людях, поэтому информация, которую она решилась доверить собеседнику, носила весьма содержательный характер.

– Честно говоря, если бы не мои собственные дурные предчувствия, я бы не стала ничего этого вам рассказывать, – завершая свой монолог, призналась Вера Николаевна. – Из этических, понятно, соображений. Оправдывает меня лишь то, что на карту сейчас поставлена человеческая жизнь. К тому же, если вы занимаетесь розысками Дольниковой, то вам и без меня многое известно о ее прошлом.

– Вам незачем оправдываться, Вера Николаевна, – сказал Бушмин. – Вот если бы вы отказались помочь нам, к примеру, сделали вид, что незнакомы с Дольниковой, то это действительно было бы «неэтично»… С вашего позволения, я хотел бы задать несколько уточняющих вопросов… Кстати, насколько я понял, вы какое-то время проживали с Анной Сергеевной в одной комнате?

– В этой самой комнате, – кивнула женщина. – Ночевали на раскладушках, сами видите, какая в Слепцовской ситуация с жильем. Да, забыла сказать… Анна взяла с собой только часть вещей, одну дорожную сумку она оставила здесь, в Миссии. Я к ее вещам не притрагивалась, а сумку она сама поставила в кладовку…

– Иными словами, Дольникова все же намеревалась вернуться в Слепцовскую? – спросил Бушмин. – Что она вам говорила по этому поводу?

– Сказала, что будет отсутствовать две или три недели, – немного подумав, ответила Аксенова. – Да, она собиралась на обратном пути на день или два завернуть к нам в Слепцовскую. Но если по каким-то причинам не получится, то Аня пообещала позвонить мне.

– Вещи Дольниковой, скорее всего, мы заберем с собой, – сказал Бушмин. – А вам взамен выдадим официальную бумагу… Но сейчас меня интересует другое. Анна Сергеевна рассказывала вам что-нибудь о тех обстоятельствах, при которых она… потеряла ребенка?

Аксенова с печальным видом покачала головой:

– Подробности мне неизвестны. Сама она ничего об этом не рассказывала, ну а я не решилась бередить ее душевные раны… Аня ведь не сразу открылась мне. Знаете, у нас здесь почти у каждого в жизни что-то случилось, какие-то личные трагедии и переживания, что-то такое, что заставляет людей заново переосмыслить свое прошлое, изменить свое отношение к жизни… Если бы у человека все складывалось благополучно, вряд ли он решился бы сорваться с насиженного места, покинуть, к примеру, благополучную Москву и оказаться здесь, чтобы тратить свои силы, время, зачастую собственные средства, рисковать жизнью – и все ради каких-то совершенно незнакомых тебе людей…

– Дольникова примерно год назад перенесла тяжелую психическую травму, – сделав над собой усилие, сказал Бушмин. – Как вы полагаете, она способна адекватно оценивать действительность? Вы не заметили у нее каких-то… отклонений?

Женщина опять покачала головой.

– Во-первых, я не психиатр, а врач-терапевт. Ну а во-вторых, не всегда мотивы собственных поступков ясны даже тому человеку, который их совершает. Не только женщины, но даже более рациональные мужчины порой решают свои проблемы не серым веществом, а сообразуясь вот с этим…

Она приложила руку к груди.

– Так вот… Конечно, утверждать, что Аня в полном порядке, я не могу, потому что такие трагедии, как случилась с ней, даром никому не проходят. Она очень цельная и достаточно сильная личность, поэтому ей как-то удавалось держать себя в руках и не показывать своего горя на людях… Я заметила почти сразу, что наша новая девочка, извините, что так назвала ее, но она еще очень молода… Так вот, я обратила внимание, что Аня очень и очень переживает по какому-то поводу. Однажды у нее ночью был нервный срыв. Она все плакала, плакала, да так горько-прегорько… Вот тогда она и призналась, что сравнительно недавно погиб ее муж и что она потеряла ребенка на восьмом месяце беременности…

Бушмин с трудом проглотил подступивший к горлу ком. Только сейчас он начал в полной мере осознавать, насколько сильно задевает трагическая история, случившаяся с Дольниковой, его самого, как неумолимо и точно проецируется судьба ранее незнакомого ему человека на те далеко не простые жизненные обстоятельства, в которых существует не только он сам, Андрей Бушмин, но и один очень близкий ему человек.

И даже не один, а два, потому что под материнским сердцем бьется уже сердечко маленького существа – это ведь тоже его родная плоть…