Андрей Негривода - Месть легионера

– И давно?

– Позавчера... В самолете...

Мари отстранилась немного и посмотрела Филину прямо в глаза:

– Ты шутишь? Ну, конечно! Ты шутишь?

– Эжен... Стюардесса рейса Дели – Марсель...

– Так она француженка! Ага-а...

– Полет был долгий, Мари, около двенадцати часов... Всю ночь и половину дня... Она предложила мне стать «десятитысячником»...

Реакция девушки на последнюю фразу Андрея была просто удивительной! Она широко улыбнулась, еще раз куснула его за ухо и стала тереться еще активнее:

– «Десятитысячником» вместе с ней?

– Угу... – только и смог произнести Филин.

– И вы стали ими!

– Она сказала «сорокатысячниками»...

– Боже! Я люблю этого гамадрила! – воскликнула Мари и потянулась за шампанским, «не спешиваясь с мустанга».

Девушка вылила бокал шампанского на свою грудь и опять куснула Андрея за ухо.

– Я ей рассказал про то, что служу в легионе...

– И про лейтенанта Савелофф? – догадалась она.

– Угу...

– И она ответила, что...

– Ей все равно...

– А-хаха-хаха-хаха!!! – теперь уже Мари смеялась весело и беззаботно. – Бо-ож-же! Ха-ха-ха-ха-ха!!! Ах, какая она молодец!!!

Андрей смеялся вместе с ней и недоумевал одновременно, но остановиться никак не мог, такой заразительно веселый был смех девушки.

– Мари! Я что-то не понял? Или я чего-то не знаю?

– Поздравляю! Ха-ха-ха-ха! Теперь лейтенант Фэрри стал настоящим французом! Да каким!!! Хаха-ха хаха-ха!!!

– Мари! Объясни же наконец! Я что-то сделал не так?

– Все так, Ален! Все так!.. Эта твоя Эжен – настоящая француженка! Истинная! И мы с ней, судя по твоему рассказу, совершенно одинаково относимся к жизни! И если ты нас когда-нибудь познакомишь, то мы почти наверняка станем близкими подругами! Потому что мы с ней, мы обе, желаем получать от мужчин «того, что желаем», получаем и при этом не жадничаем! Мы с ней настоящие амазонки!.. И уж никак не соперницы, Ален!.. Ты почти падишах! И уж конечно, настоящий француз! У тебя теперь есть две девушки, которые знают друг о друге и даже рады этому!..

Андрей смотрел на Мари обалдевшими глазами:

– Как это?

– Я же сказала тебе: «Ты сегодня другой!» Потому что с тобой не пришлось возиться, как в прошлый раз! Ты начал иметь вкус к жизни! А это здорово! Думаю, что твоя Эжен сказала бы то же самое!.. Я хочу знать о ней побольше, Ален! Вплоть до адреса в Марселе и номера телефона!

– Ты сумасшедшая, Мари!

– Наверное... Расскажи мне про нее!

– Что, прямо сейчас!

– Именно сейчас! Именно!

Она опять «пришпорила мустанга», на котором сидела все это время, но теперь это была не бешеная, сумасшедшая скачка, а медленный размеренный аллюр...

– ...У-у-у-у... – мерно гудели турбины огромного суперсовременного авиалайнера. – У-у-у-у-у...

Навевая сон и успокаивая... Самолет вылетел из Дели в 23.50, и весь полет должен был продлиться около двенадцати часов.

С того момента, как авиалайнер взмыл в небо, прошло не больше пятнадцати минут, как... Филин услышал почти над самым своим ухом приятный женский голос.

– Напитки, месье?

Андрей открыл глаза и увидел прямо перед собой, в глубоком разрезе форменной блузы, шикарный, никак не меньше четвертого размера, не стесненный интимной деталью женского туалета (так казалось по крайней мере при первом взгляде) бюст...

Превращаться в сексуально озабоченного гамадрила на глазах у публики не хотелось, и Андрей поднял глаза выше, приложив при этом немало душевных усилий... Над бюстом он обнаружил довольно миловидное, почти детское лицо, с огромными карими глазами, смотревшими прямо на него...

– Напитки, месье? Может, чай, кофе, печенье?

– А когда будут разносить обеды, мадемуазель?

– Примерно через два часа, месье.

– Тогда хорошего пива, пожалуйста.

– Сию секунду!

Виляя бедрами так, что едва не задевала спинки пассажирских кресел соседних рядов, стюардесса проплыла за ширму к своим подругам «по цеху». Хваленые на весь свет Клава Шиффер и Наоми Кемпбелл, если бы увидели сейчас это дефиле, просто попадали бы от зависти или выпали бы в осадок, как говорят в Одессе, – это был высший пилотаж...

Андрей усмехнулся, закрыл глаза и попытался заснуть, но сон не шел.

Он по-новому переживал день за днем все три последних месяца, проведенных в заснеженных Гималаях. И на душе были покой, тепло и какая-то совершенно неземная умиротворенность. Хотелось обнять весь мир и помочь каждому в нем...

– Ваше пиво, месье, – опять проворковал над плечом томный девичий голос, и Андрей открыл глаза.