Андрей Негривода - Разведывательно-диверсионная группа. «Слон»

– Ага! В горах! – Филин скептически посмотрел на своего «замка». – Знаешь, тезка... Это как в том анекдоте про одессита, который поехал на охоту к чукчам и надел их лыжи задом наперед: «Или я поц, или лыжи не едут!» Какой в жопу водопровод в горах?!!

– У тебя, командир, «лыжи не едут»... Но это по незнанию простительно... – улыбнулся Слон. – Кяриз – это целая система... Используется в горных, и особенно в предгорных районах и Средней Азии, и даже Кавказа... Его обычно начинали строить с низины, где наружу пробивались ручейки из подземных вод... А принцип самый простой, командир! Просто начинали копать тоннель в водоносном пласте скальной породы... Вверх в горы...

– И что?

– А то, что кишлаки строились после кяризов и над ними, а не наоборот... Дошел тоннель до какого-то удобного места для жилья – вот тебе и кишлак! А Кяриз пошел дальше! В диаметре он может быть около метра, устраиваются даже подземные «водохранилища», эдакие камеры, а тянуться такие кяризы могут на многие километры!.. Их роют десятилетиями, а пользуются потом веками! Там и стенки и потолок укрепляют основательно, толстыми поленьями... В общем, что говорить?! Труд на это положен, мама, не горюй!!!

– Типа наших катакомб в Одессе? – наконец-то Филин начал что-то понимать.

– Ну-у... Если «притянуть за уши», то похоже...

– А «колодцы» зачем?

– Чтобы вода не затухла! Вентиляция, мать ее!..

– Яс-сно...

– Намаялись мы с этими кяризами, Андрюха... Там под землей такая паутина, бля!.. И «духи» ее знают! Ведь лазали туда с самого детства, чистить свой этот «водопровод», мать их за ногу!.. В Баграмской «зеленке» и под этим, бля, «Усераджем» все виноградники на этих кяризах стоят! Ирригационная, бля, система, чтоб она провалилась вся сразу!.. – Слон в сердцах сплюнул. – Сколько пацанов из-за них потеряли, из-за этих тоннелей... «Зачистим» кишлак, пойдем дальше, а «духи», падлы, как крысы, из нор этих вылазят и лупят в спину!.. И взорвать же невозможно!

– Почему?

– Да их же веками строили! Там ходов и ходиков знаешь сколько?! Целые лабиринты под землей! Вот наши катакомбы в Одессе можно взорвать?

– Замахаешься! Там же...

– Вот и кяризы, то же самое...

– Ну, понял я... А что тогда?

– Ну что... Кота с «трехсотыми» на вертушках вывезли... Пошли дальше... Пока догнали 4-ю роту, почти полсуток прошло... Они там еще до нашего подхода в Шуфайи-Паин такого шороху навели – будь здоров!.. В общем... Через двое суток вернулись в Анаву и потихоньку начали обживаться, над ущельями, над самой дорогой и над крупными кишлаками, типа Достумхейль, Кар, Каламирамшах, Чимальварда, Арзава, Андабирасат, Бурджьяхель, строить сторожевые заставы... Вот такая она была, эта самая первая операция против Масуда... Правда, положа руку на сердце, месяца полтора на Саланге тихо было! То есть совсем тихо! Понимаешь? Долбанули мы их тогда здорово!..

...В той, самой первой, операции в Панджшерском ущелье комбат майор Цыганков получил тяжелое ранение в голову, после которого в Афган больше не вернулся. Приказом командира полка его место, да и по справедливости, надо признать, занял капитан Фокстротин...

... 21 апреля...

... – Разрешите, товарищ капитан? – Слон постучался в символическую дверь.

Здесь, в древней крепости Анава, вообще не было такого понятия – двери. Тем, кто несколько веков назад жил в ней и был здесь хозяином, они были попросту не нужны – к большому баю и так никто не войдет без разрешения! Потому, что его верные и проверенные не единожды в схватках суровые нукеры такого смельчака просто порубили бы саблями на шашлык, даже не спросив предварительно имени, звания и на кой хрен он сюда вообще приперся...

Здесь были только арки, обитые деревянными косяками...

Вот в такой косяк и постучался сержант.

– А-а! Андрюха! – Капитан явно был рад видеть «своего старшину». – Заходи, че встал, как неродной?

– Я по «личному», товарищ капитан...

Комбат поднялся из-за простенького, наспех сколоченного из грубых досок стола и подошел к Андрею: