Андрей Негривода - Спецназ против пиратов

В этот момент и «прорезался» полкан, прокашлявшись в кулак.

– Ты хочешь что-то сказать, Моше?

– Да! – отрубил полковник и обратился к Андрею: – Вы знаете, Андрей, какую службу я представляю?

– Догадываюсь, – усмехнулся Филин.

– Хорошо! Без догадок. Я полковник ШАБАКа [52]...

– Я так и думал...

– ...И в мою работу входит также и призыв новых репатриантов в боевые войска...

– Я инвалид. – За два года в Израиле Филин приобрел стойкое неприятие местной армии: «Детский сад надел панамку!» или «Хапай мешки – вокзал отходит!».

– Я уже видел ваши документы... И успел прочитать в них, что инвалидом вы стали еще семь лет назад... Это так?

Ответом было молчание.

– А еще я увидел в ваших документах то, что вы имеете большой опыт службы в боевых условиях. В спецподразделении... Вы были офицером?

Андрей уже начал жалеть о том, что показал все эти бумаги.

– Молчите?.. Ну, что ж... Говорить не обязательно – ваши документы говорят сами за себя... И мы будем проверять и проверять все то, что здесь написано!.. Для чего вы приехали в Израиль? – Последний вопрос прозвучал как выстрел.

– С семьей.

– Это мы знаем! Для чего? И почему? И почему вас вообще оттуда выпустили? Или ваш Кей Джи Би (КГБ, в смысле) настолько не профессионален, что выпустил из виду ваше военное прошлое?

– На Украине нет КГБ! У нас СБУ. И я в ней не служил!

– Это мы проверим! «У нас»!.. И проверим, ту ли цель вы преследовали, пересекая границу Израиля!

– Ваше право...

– Да! Наше право и наша обязанность!

– Я уже могу идти домой?

Полкан пристально смотрел на Филина и что-то для себя решал.

– Хорошо. Идите. И будьте готовы к тому, что нам с вами придется встретиться еще раз. А может быть, и не один! До свидания!..

Настроение было окончательно испорчено.

На всю ближайшую неделю.

А потом все стало понемногу забываться – Монах в очередном телефонном разговоре дал наконец-то(!) свое «добро»! Путь в Одессу был открыт!.. Ехать Андрей решил вдвоем с Машенькой в июле, и именно 6-го числа – 8 июля был Синичкин день [53], и не поздравить ее он просто не мог, тем более что это было в его силах...

Заботы, приобретение билетов, получение дарконов. [54]

Неприятный разговор с полканом забылся, отошел на задний план.

И вспомнился 30 июня, когда Андрей вернулся домой после работы и застал на столе повестку в призывную комиссию. А через час зазвонил телефон.

– Да!

– Здравствуйте! Это Проценко Андрей?

– Да! – Он уже узнал этот голос, но решил пока не подавать вида.

– Вас беспокоит полковник Моше Леви.

– Я не знаю такого человека.

– Знаете, Андрей! Мы встречались с вами на медкомиссии...

Дальше юлить было бессмысленно:

– Слушаю вас, полковник.

– Вы получили повестку на призывной пункт?

– Да, сегодня.

– У вас завтра выходной, поэтому я жду вас к 11.00. Мне хотелось бы побеседовать с вами до вашей поездки в Одессу.

– Откуда вы знаете, что у меня выходной? И что я собираюсь... – И осекся резко, только сейчас сообразив, с кем разговаривает.

Самодовольная ухмылка полкана была видна даже сквозь телефонную трубку:

– Вы поняли наконец, какую службу я представляю?

– Хорошо, я приеду...

– В 11.00! Жду вас! – и дал отбой...

...Входил в кабинет полковника Андрей с опаской: «Кто их знает, что они там наковыряли, чурки горбоносые!»

– Можно?

– Да-да! Пожалуйста! – Полковник весь так и светился от каких-то переполнявших его засекреченную душу мыслей. – Присаживайтесь!

– Спасибо. – Филин уселся на жесткий стул и приготовился к неприятному разговору.

Предчувствия его не обманули.

– Ну, что ж, господин Проценко, давайте побеседуем! – Полкан совсем по-русски потер руки. – Что ж! Мы проверили ту информацию, которую вы нам предоставили. И еще кое-что из того, о чем вы говорить не пожелали...

Андрей сидел, как изваяние с каменным лицом. Он ждал продолжения.

И это молчание, видимо, немного обескуражило полковника.

– У вас крепкая нервная система, должен заметить! А ведь уволили вас из армии именно в связи с этим: «Реактивная психика, склонность к суицидальным действиям, неадекватная оценка опасности...» – зачитал он из какой-то бумажки. – Думаю, что ваши врачи несколько поторопились с такими категоричными выводами... Хотя... Думаю, что «вьетнамский синдром» налицо. Знаете такой термин в психиатрии?

– И что?

Филин стал исподволь осматриваться и, как бы ненароком, взял со стола карандаш. И этот его демарш не остался незамеченным.