Михаил Серегин - Приговор воров

– Один из них! – долетели до него крики. – Вали!

Втянув голову в плечи, Николай ринулся вперед. Теперь счет шел на секунды – и с каждой секундой шансов выжить у Щукина оставалось все меньше. На бегу он вытащил из-за пояса пистолет Петровича и, почти не целясь, несколько раз выстрелил в громоздящиеся позади силуэты.

Четырьмя выстрелами прогремел пистолет в руке Щукина – и смолк. Но погас и сверлящий спину Щукина луч электрического фонаря. Щукин отбросил ненужный уже пистолет и, с удовлетворением отметив родившийся сзади отчаянный крик боли, побежал дальше.

Выстрелы ненадолго остановили преследователей Щукина, и бежать ему оставалось совсем немного.

Вот еще шаг, затем еще…

Щукин ускорил бег, потом, задыхаясь от напряжения, подпрыгнул и повис на кромке открытого люка в комнату деда Паганини – как утопающий цепляется за краешек полыньи.

– Э-э, – раздался недоумевающий голос прямо над Щукиным. – Чего там? Ты кто, мужик?

Заслоняя свет, в желтом четырехугольнике открытого люка возникла перекошенная небритая харя.

«На шухере стоит! – грохнуло в голове у Щукина. – Из команды Петровича!»

Заскрипев зубами от страшного напряжения мышц всего тела, Щукин перенес свой вес на левую руку, а правой схватил небритую харю за нос – и дернул изо всех сил, одновременно подтягиваясь на левой руке. Не удержавшись на краю люка, браток рухнул вниз, прошелестев массивной тушей мимо Щукина – и звучно плюхнулся в грязную воду подвала.

Охнув, Щукин перевалился через кромку люка. Сил для того, чтобы перетащить в комнату Паганини ноги, уже не было.

«Сейчас меня за ноги схватят и стащат вниз, – подумал Щукин. – Еще бы немного… Ну…»

Обдирая ногти о старый паркет в дедовой комнате, Щукин пополз по направлению к двери. Двигался он крайне медленно, и его ноги болтались в провале люка, однако никто их не хватал – не было слышно даже выстрелов, только недоуменные и восторженные крики.

– В чем дело? – прошептал Щукин.

Шатаясь, он поднялся на ноги. Посмотрел на свою сумку, все еще висящую у него на плече, и все понял. Даже нашел в себе силы усмехнуться.

А после этого задвинул люк крышкой и поковылял прочь из комнаты, отбросив в угол пустую сумку, изорванную осколками, через дыры которой и высыпались все деньги, полученные Щукиным от Пети Злого.

А там, на дне подвала, за закрытой крышкой люка копались в кромешной темноте и вонючей грязи бандиты, напрочь забыв о Щукине и всем остальном, вырывая друг у друга из рук обгоревшие купюры. И не было главного над ними, чтобы их остановить, – Петрович с прошитой автоматной очередью грудью лежал в задымленной от недавнего взрыва комнате рядом с трупами Студента, деда Паганини, Вероники Михайловны и Григория.

Рустам более или менее успокоился только к утру – через несколько часов после встречи с Петей. И тогда же он решил, что самое разумное в его положении – связаться со своими посредниками и сообщить, что его заказ перехватили.

А потом… Рустам знал, что ему делать потом. Вернее, что делать Пете – Пете придется платить неустойку. Но ведь этот самый Петя Злой утверждает, что Щукина завалил Рустам…

Какой Рустам?

Конечно, тот самый, которому Щукина и заказывали. Кому и за что в таком случае платить неустойку?

Рустам поднял голову и оглядел внутренности ночного кафе, в котором закончилась его бездумная долгая прогулка, огляделся едва ли понимая, как он здесь оказался. Он посмотрел на пустой стол перед собой и снова поднял глаза вверх, на тусклый, словно грязный, свет дешевых желтых плафонов.

Истомившийся в ожидании официант тут же поспешил к нему.

– Водки, – заказал Рустам. – Сто… Двести граммов, – поколебавшись, исправился он.

Рустам давно не пил водки более ста граммов за раз. Но теперь…

– Графинчик? – предложил официант.

– Стакан, – сказал Рустам. – Нет, два.

– Два? – удивился официант и, когда Рустам никак на его удивление не отреагировал, спросил – Закусывать чем будем?

– Хлебом, – негромко выговорил Рустам, потирая подбородок, – черным. Черный есть?

– Есть, – ответил официант и направился выполнять заказ странного посетителя.

«Щукин мертв, – в который уже раз за последние несколько часов подумал Рустам. – Не знаю, что мне теперь делать: радоваться, что он умер не от моей руки, или горевать, что он мертв? У меня ум за разум заходит… Что все-таки произошло? Неужели я его завалил, а потом моя память услужливо стерла все воспоминания, что мучили бы меня? Как тогда – в Казахстане – очень давно… Или нет? Или все было не так? Ладно. В любом случае нужно позвонить посредникам…»