Сергей Зверев - Жиган против банды

«Боже мой, да это же Наташа Третьякова! – вдруг пронеслось в голове у генерала. – Внучка майора! Как же я, остолоп, ее сразу не узнал?! Впрочем, это немудрено – я и вправду помню ее еще школьницей, девчушкой с двумя жиденькими косичками. Они со Светланой были одно время лучшими подружками… Господи, неужели и Светка в свободное от работы времени подрабатывала в этом заведении?»

От этой мысли Клебаничеву стало нехорошо. К горлу подступил твердый ком, сердце пронзила острая боль, и генерал начал задыхаться.

– Что с вами? – испуганно воскликнула девушка и одним рывком преодолела расстояние до постели.

Опустилась на колени и приложила прохладную ладонь к щеке генерала. Ее проворные пальчики нащупали запястье Клебаничева, губы сосредоточенно зашевелились, считая пульс.

– Господи, да у вас намечается сердечный приступ! – через минуту мрачно изрекла Натали.

– Глупости, – возразил генерал.

Девушка неодобрительно покачала головой, встала с кровати и решительным шагом направилась в ванную комнату.

Через несколько мгновений она вернулась в спальню, но уже с мокрым полотенцем, перекинутым через руку, и с какими-то таблетками. Несмотря на бурное сопротивление Клебаничева, Натали заставила его лечь и приложила к вискам полотенце. Затем ополоснула бокал, набрала туда воды и окрепшим голосом приказала генералу выпить лекарство.

– Да не волнуйся ты, – бодрился тот, – все пройдет…

– Пройдет, пройдет, – передразнила девушка и, присев рядом, ласково погладила Клебаничева по волосам. – А если нет?

– У меня был слишком тяжелый день, – продолжал оправдываться генерал. – А так я все медкомиссии прохожу на «ура». Со мной такое впервые.

– Понимаю: волнения, перегрузки, и вот – результат. – Девушка тяжело вздохнула. – Ой, Игорь Петрович, не бережете вы себя совсем. После такой напряженной работы вас еще и на девочек потянуло!

– Да не потянуло меня на девочек! – разозлился Клебаничев. – Просто мы с твоим хозяином решали кое-какие важные вопросы. За обсуждением дел и время пролетело незаметно. Ехать в город уже поздно, вот я и решил остаться на ночь. И, чтобы не обижать вашего шефа, принял его приглашение поразвлечься. Кстати, а как поживает твой дед?

Наташа радостно рассмеялась и всплеснула руками.

– Господи, неужели вспомнили? – В ее голосе послышалось недоверие.

– Я бы на твоем месте особенно не радовался.

– Это еще почему? – с вызовом поинтересовалась девушка.

– Во-первых, потому, что я могу обо всем рассказать твоим родителям. Во-вторых, я не занимаюсь любовью с подругами моей дочери.

– Вы это серьезно? – расхохоталась Натали.

– Вполне.

– Ну, насчет родителей вы погорячились. Я уже давно не маленькая девочка и не отчитываюсь перед отцом и матерью за каждый свой шаг. Тем более что я никак не завишу от них материально. А насчет подруг своей дочери… – в глазах Натали появились озорные огоньки. – Тогда позвольте уточнить, как давно вы встречаетесь с Ангелиной Довгелло?

– При чем здесь Ангелина? – растерялся Клебаничев. Он даже позабыл про свое недомогание и рывком сел на кровати, сбросив полотенце на пол. – При чем здесь она?

– Разве вы не в курсе, что с недавних пор они со Светкой – лучшие подружки? – Натали презрительно скривила губки. – Тоже мне, папаша!

– Что ты, да они даже незнакомы, – тихо пробормотал генерал, хотя интуиция подсказывала, что девушка говорит правду.

– Да будет вам известно, что впервые они узнали о существовании друг друга три года назад. Естественно, ни одна, ни другая не захотели афишировать этот факт. Особенно перед вами. С тех пор они постоянно встречаются, вместе пьют кофе, короче, приятно проводят время. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Нет.

– Ваша распрекрасная литовка питает слабость не только к пожилым влиятельным мужчинам, но и к юным непорочным девушкам. Надеюсь, теперь ясно?

Несколько секунд Клебаничев переваривал услышанное, багровея от ярости. Затихшая на время боль вновь возобновилась и стала нарастать.

– Ты врешь! – с трудом проговорил он, искренне надеясь, что сумел произнести эти слова с должной уверенностью. – Ты, жалкая, маленькая лгунья! Скажи, что все это неправда!

Наталья сжалась в комок и метнулась в самый дальний угол кровати.

– Да, я соврала, – прошептала она, – соврала…

Вместо предполагаемого облегчения, которое должно было наступить за этим признанием, Клебаничев насторожился – в голосе Натали явственно читались нотки фальши.