Андрей Костин - Шоу двойников (=Мистер бронежилет)

— Убирать свидетелей? — переспросил Николай. — Убивать. Одна буква меняется, а столько смысла!

— Какая теперь разница?

— Скажи, кого легче было убивать — мужчин или женщин?

— Ты — просто сукин сын, — ответил он.

— Почему?

— Я подыхаю, видишь? Мог бы сказать мне что-нибудь хорошее на прощанье.

— Нет. Разве что — наши врачи достигли немыслимых успехов по лечению стреляных ран, — приободрил его Николай. — Тут дело в опыте.

— Брось. Даже если я выкарабкаюсь, неужели ты думаешь, БАГ, Хозяин оставит меня в живых?

— Не оставит. В живых, — вздохнул Николай.

— Вот, возьми, — Мартын аккуратно положил рядом с собой пистолет, а потом достал той же рукой из-за пазухи и швырнул на ячеистый пролет лестницы вязаную шапочку-маску с прорезью для глаз. — Надень.

Другую руку он продолжал прижимать к животу.

— Зачем?

— Подарок. Мы ведь когда-то были с тобой три года — вот так… Ближе, чем братья…

— Большое спасибо. Когда настанет зима, обязательно буду носить.

— Прекрати, — вздохнул Мартын. — Это тебе пропуск. Пойми, никто из боевиков до конца операции маски не снимет, никому не надо, чтобы его могли опознать. Тебя никто не тронет, пока на голове будет эта маска. Надевай, — приказал Мартын.

Таких всего тринадцать штук. Эксклюзивный головной убор.

— Я буду часто вспоминать о тебе, Мартын, — сказал Николай. — Постараюсь вспоминать только хорошее, — уточнил.

— Проваливай, — прохрипел тот. — Нет, подожди. Только скажи. Эти деньги… Этот чемодан… Они уже никому не достанутся?

— Никому, — успокоил его Николай, глядя с грустью. — А то — смотри. Хозяин не отступится. Как только кто-нибудь попытается забрать их из банка…

— Хозяин — это уже не твоя проблема, — ответил Николай.

— Но ты ведь не собираешься его шлепнуть? Учти, в случае его смерти существует бессрочный контракт… Тебя из-под земли достанут…

— Да не волнуйся ты так, — весело подмигнул Николай. — Вредно для печени.

— Проваливай, — хрипло повторил умирающий человек, — я и так еле держу в кулаке эту гребаную гранату. — и он, все той же рукой, что кинул шапочку, достал гранату и зубами выдернул колечко. — Эй! — окликнул он Николая, когда тот уже скрылся в проеме двери. — Не забудь, при следующей встрече прихвати приличного пойла и крепких сигарет… Теперь твоя очередь.

Но Николай ничего не услышал из-за прогремевшего взрыва.

— Успокойся, — воин в маске движением запястья припечатал ладонь к женской щеке, — не пори истерику. Я не убиваю женщин.

— Ты… ты застрелил его, — стуча зубами от пережитого спросила Маша.

У нее все еще перед глазами — человек в синем костюме поднимает оружие, прицеливается… Она видит как он вдруг зажмурил холодные беспощадные глаза…

И в этот момент похожий на гоблина боевик, который стоял позади и наблюдал за всем происходящим сквозь щелочки-прорези в маске, вдруг резко вскинул правую руку.

В то же мгновение грудь мужчины в костюме вздулась и опала, а на белой рубашке проступила кровь. Маша выпрыгнула из адского котла, в котором прежде пряталась, и кинулась вверх по железной ячеистой лестнице, ведущей вверх и неизвестно куда.

Мужчина в синем костюме попытался взобраться следом за ней, цепляясь за поручни, но воин в маске выстрелил снова, и тот упал.

— Успокойся, — теперь говорил ей воин, и хлестал по щекам. — Я не убиваю женщин.

Хотя у меня была масса возможностей.

— Что с ней? — несколько равнодушно поинтересовался Ники, как только сыщик вернулся.

— Похоже, захватили в плен.

— В плен? — Ники скривил рот. — Вряд ли они берут пленных. Им нужен только я. Я! — вдруг заорал он так, что было слышно во всем здании. — Им нужен я! А Машка…

Машка им не нужна. Они не успокоятся, пока не найдут меня, — говоря «они», Ники имел ввиду шарящих по клубу боевиков. — Им нужен только я, — повторил. — «Ключик» — от чемодана. В том смысле, что «Золотой Ключик».

— Должен разочаровать, — делано вздохнул Николай. — У ключика может появиться дубликат… Человек, конечно, не дубликат, но, в твоем случае, если ДНК наполовину совпадет…

— Опять началась какая-то чушь, — заметил Ники.

— Вовсе не чушь… — Николай поманил его пальцем и, когда тот приблизился, что-то прошептал ему на ухо, хотя никто не подслушивал.

— Господи, — рот у Ники стал похож на букву «О». — У нее от меня… Мой ребенок?