Андрей Воронин - Между жизнью и смертью

И на красавицу-Прагу.

И на медицинские достижения.

И на качество чешского сервиса.

И на уровень жизни чехов, уже тогда несравнимый с жизнью в бывшем СССР.

Ей казалось, что она попала в сказку. Что такого просто-напросто не может быть.

И как сказочный принц, предстал перед ней пан Гржимек — молодой пражский медик, три года стажировавшийся во франкфуртской клинике Фридмана, знаток европейской медицины, а главное — очень красивый и обходительный парень, выросший в Праге, живущий в Праге и разъезжающий по Праге на белом «БМВ».

Он подсел за ее столик во время завтрака в ресторане гостиницы, в которой жили участники конференции. Что он, местный, здесь делает — такого вопроса у Нелли Кимовны даже и не возникло. Ведь он так смело и так галантно, с легким акцентом, но на чистейшем русском представился:

— Пан Гржимек. Павел Гржимек. Разрешите с пани познакомиться?

Конечно, с удовольствием!

— А не желает ли пани, чтобы после рабочего дня пан Гржимек показал ей настоящую Прагу, а не ту, которую демонстрируют из окна туристического «Икаруса»?

Боже, только об этом и мечтаю!

— А можно ли пани поцеловать руку на прощание с благодарностью за этот чудесный вечер, подаренный пани бедному врачу, который никогда теперь не забудет красоту пани Нелли?

Он еще спрашивает!

В общем, сейчас эти подробности не важны, но уже буквально на второй день знакомства Нелли Кимовна не пришла ночевать в гостиницу, чем чрезвычайно расстроила чиновника из Министерства здравоохранения, еще не успевшего отвыкнуть от строгих правил поведения советских граждан за границей в былые дни.

Зато в награду Нелли Кимовна получила волшебный вечер с шампанским, искрящимся в зыбком свете свечей, и просто умопомрачительную ночь с самым ласковым и нежным на планете мужчиной. Это стоило того, чтобы огорчить чиновника Минздрава.

А потом был прощальный вечер — пришло время ей уезжать из волшебницы-Праги.

Они сидели в маленьком ночном клубе, слушали грустную песню саксофона, пили вино и молчали. И Нелли Кимовна чувствовала, что теряет что-то невозвратно, и ей ужасно хотелось плакать.

И вдруг Павел сказал:

— Нелли, мне никогда и ни с кем не было так хорошо, как с тобой. Я не хочу с тобой расставаться.

— И я не хочу, Павел. Ты — ты просто чудо, волшебник. Ты подарил мне сказку.

— Не уезжай.

— Ну что ты!

— Правда, оставайся!

— Павел, перестань! — она вдруг испугалась. Это предложение было для нее совершенно неожиданным. Да и как это — не вернуться на Родину! Да такие вещи, сколько она себя помнит, никогда на этой самой Родине не прощали. И хотя сейчас, возможно, и пришли новые времена, но чтобы остаться за границей… Нет уж, увольте! — Ты же знаешь, что это невозможно.

— Но я буду скучать!

— И я буду…

— Тогда я приеду к тебе.

— Правда?! — она чуть не задохнулась от радости.

— Конечно. Я ведь уже завтра, когда провожу тебя на поезд, захочу тут же уехать следом.

— Павел, милый!

— Нелли!..

И он действительно приехал. Через полгода. Не на поезде — на своем белом «БМВ».

И жизнь снова стала сказкой, только теперь декорациями были не улочки Праги, а бульвары Одессы, не клубы, а ресторанчики на Дерибасовской. И лишь Павел и его белый «БМВ» были все теми же.

Это продолжалось целую неделю. Всего неделю. А затем был разговор, изменивший жизнь Нелли Кимовны.

Они сидели в маленькой кухне ее однокомнатной квартирки в блочном грязном, вонючем доме и пили шампанское, время от времени прихлопывая тараканов, выползавших то на подоконник, то на газовую плиту.

Она отдыхала; расслабившись, после близости с ним, и, может быть, поэтому фраза Павла показалась ей особенно обидной:

— И не надоело тебе жить в такой нищете?

— Ну, знаешь! — возмутилась тогда Нелли Кимовна. — Может, это у вас там, в Праге, или в твоем Франкфурте такая жизнь и называется нищетой…

— Да, — он безапелляционно оборвал ее, но как-то очень грустно и нежно-нежно, как ей показалось, посмотрев при этом на нее. — Да, это называется нищетой. Ты же сама все видела, ты знаешь, как живу я, например.

— Знаю, видела, — она уже не возмущалась и лишь тяжело вздохнула. — Но что делать, если труд врача, учителя, ученого у нас стоит так мало.

— Не смиряться! — он горячился, и это немного раздражало Рябкину.

— Как?! Он, Павел, пожил бы ты у нас, не был бы таким оптимистом.

— Был бы. Потому что я знаю, как можно зарабатывать большие деньги.

— Понимаешь, дорогой, я не хочу зарабатывать большие деньги, если это не будет связано с моей профессией. Я врач и я хочу лечить. Я хочу, чтобы на меня смотрели мои больные с благодарностью и уважением…