Андрей Воронин - Марафон со смертью

Звонок из Минска встревожил Банду не на шутку — он знал, что без серьезной причины Коля Самойленко его бы не побеспокоил.

Поговорив с Дубовым и записав на всякий случай его минский номер телефона, Банда тут же позвонил на квартиру Котлярова.

— Да!

— Степан Петрович? Бондарович беспокоит. Не спите еще? Не разбудил?

— Привет, Саша. Да нет, телевизор смотрю… Чего у тебя стряслось-то?

— Степан Петрович, хочу отпроситься.

— То есть?

— Мне нужно на неделю исчезнуть.

В трубке некоторое время молчали.

Котляров, конечно, понимал, что Банда не тот человек, чтобы делать такие заявочки с бухты-барахты. Но, с другой стороны, они ведь не в «Зарницу» призваны играть — а если что-нибудь случится, что потребует срочного участия спецподразделения?

На всякий случай полковник решил проявить строгость:

— Майор Бондарович! Вы понимаете, что ваше подразделение находится в состоянии постоянного боевого дежурства? Вы понимаете, о чем просите?

— Так точно, товарищ полковник! Именно поэтому я вам и звоню в такое позднее время.

— Банда, — смягчил тон Котляров, — что случилось? Куда ты рвешься?

— У моего друга в Минске большие проблемы. Кстати, вы, может, его и помните — Самойленко Николай, журналист из Одессы. Он нам с детьми тогда помогал разбираться.

— Так ты же говоришь, в Минск едешь?

— Он перебрался из Одессы. Женился. В общем, я должен ему помочь, Степан Петрович.

— Ладно, езжай, — согласился Котляров, понимая, что насильно Банду все равно не удержишь. — Надолго?

— Не знаю. На месте сориентируюсь, тогда вам перезвоню, предупрежу. Но, думаю, за неделю управлюсь.

— Да ты за неделю можешь и президента свергнуть в стране средних размеров — я ж тебя, черта, знаю! — пошутил Котляров, чтобы скрыть свою тревогу.

— Степан Петрович еще есть один момент… Я возьму с собой кое-что из нашего снаряжения.

Степан Петрович только хмыкнул: он знал, о каком снаряжении шла речь.

— Ты командир группы, ты материально ответственное лицо — тебе и решать.

— Я посчитал нужным предупредить вас об этом, Степан Петрович.

— Правильно посчитал… Ты, Банда, только смотри там, поосторожнее…

Конечно, скандала не избежать, если спецназовец ФСБ с комплектом спецснаряжения «засветится» на территории чужого государства. Это полковник Котляров понимал отлично, и ему оставалось лишь надеяться, что так же отлично понимает это и Банда.

— Конечно, Степан Петрович. Вы, же меня знаете!

— Знаю. Поэтому и молчу.

— Степан Петрович, еще просьба есть.

— Слушаю.

— Если мне понадобятся какие-то данные из картотеки нашей или белорусской, я могу рассчитывать на вашу помощь?

— Звони.

— Спасибо.

— Кого оставляешь вместо себя?

— Майора Рудницкого. Он справится. Я ему сейчас позвоню, предупрежу.

— Ладно, не буди человека. Я ему сам утром скажу… Ну, Банда, смотри у меня!

— Все будет отлично, командир!

— Иди к черту! — и Котляров повесил трубку.

Сашка набрал минский номер Дуба.

— Андрей? Это Бондарович. Выезжаю через час.

В Минске буду к девяти утра.

— Где вас встречать? На вокзале или в аэропорту? Вы как добираться будете?

— Да нет, я на машине. Меня в самолет с моими штучками не впустят.

— Тогда я буду ждать вас в девять утра на Московском шоссе. При въезде в Минск с правой стороны вы увидите кладбище, у самой дороги. Вы его никак не минуете. Там у входа есть небольшая автостоянка. Синяя «шестерка», номер 23–57 MI. Записали? А вы на чем?

— «Опель-Аскона», старый и битый. С украинскими номерами. Надеюсь, узнаете.

— Хорошо. До встречи.

Банда повесил трубку и обернулся: в дверях спальни стояла Алина, разбуженная телефонным звонком, и странно-подозрительно смотрела на него.

— Саша, что случилось? Чего тебе надо в Минске? Что-нибудь с Колей?

— Да, Алинушка. У него, похитили дочь.

— Ты что?!

— Да, Сама понимаешь, ему сейчас очень нужна моя помощь. Я должен ехать.

— Да, — она согласилась, но ее большие красивые глаза выдавали всю тревогу, заполнившую сейчас ее сердце. — Ты будешь осторожен, правда?

— Алина, а как же иначе?

Он подошел к ней, обнял и ласково поцеловал, успокаивая, отгоняя прочь ее страхи.

Действительно, от его прикосновения у Алины отлегло от сердца, и все не казалось таким уж страшным и опасным, она даже улыбнулась:

— Ты нас там не забудешь? Белорусочку себе не найдешь? Говорят, они красивые.

— Конечно, красивые. Но ты — лучше всех. Моя и навсегда. Ясно?