Андрей Воронин - Марафон со смертью

Посоветовавшись в «Черном аисте» с бывалыми и всезнающими ребятами из отделов экономики разных газет, а также побродив по импровизированному рынку, присматриваясь к ассортименту выставленных на продажу товаров, Николай понял, что первой его заграницей, после Афгана, должна стать солнечная Италия.

И вот здесь-то его поджидала самая большая неприятность — услышав о его намерениях, Наташа категорически заявила:

— Я еду с тобой!

— Наташ, ну, ты даешь! Я же не на прогулку еду и не на отдых, ты же знаешь, — в первое мгновение Самойленко даже не поверил, что жена говорит об этом всерьез, и отмахнулся от ее слов, не придав значения выражению ее глаз.

А в глазах Наташки между тем разгорался огонек нешуточной ярости:

— Да ты хоть понимаешь, что такое Италия?

— Страна такая. А что случилось, собственно говоря? Я тебя что-то не понимаю. Ведь мы вместе с тобой «рожали» этот проект, вместе думали, как его лучше реализовать, и вот теперь, когда дело наконец сдвинулось с мертвой точки, ты делаешь мне такие заявочки…

— А что ты хотел? Думаешь, мне в Италию не хочется съездить?

— Наташа!

— Что — Наташа?

— Я же по делу!

— И меня возьми — по делу. Я помогу. Буду тебе товар отбирать, ты же в этом ни черта не смыслишь.

— Наташа, я узнавал — среди бизнесменов не принято в деловые поездки брать с собой жен…

— Ой, посмотрите на него — каким он крутым бизнесменом вдруг заделался!.. Да я и не жена тебе в этом деле, а напарник, коллега, между прочим.

— Наташа, — Николай уже начинал по-настоящему злиться — его раздражала эта непонятливость, с которой он столкнулся, пожалуй, впервые со времени их свадьбы, — неужели мне надо тебе объяснять, что поездка эта совсем не легкая? Столько дней трястись в автобусе…

— Но ты же сам говорил мне, что автобус этот комфортабельный, кажется — «Мерседес», да?

— Ну и что?

— Я выдержу. Меня в автобусах не тошнит.

— Да тебя, я заметил, на рынке тошнит только при одном виде мяса! — Коля злился все больше. — Мне что, напомнить тебе, в каком интересном положении ты сейчас находишься? Если ты сама этого не помнишь? Или, может, твоей маме позвонить, чтобы она тебе слегка мозги вправила, а? Что ты, черт побери, ведешь себя, как маленькая?!

— Наконец-то! — на глаза Наташи уже навернулись слезы. — Говорила я себе — не спеши беременеть, приглядись сначала к нему, а уж потом думай…

— Что?! Повтори, что ты только что сказала? — Николай почувствовал, как его кулаки сжимаются сами собой — верный признак жуткого бешенства.

Он глубоко вздохнул, закрывая глаза и пытаясь успокоиться.

— Ох, Наташка, типун тебе на язык! Сплюнь быстро через плечо, дура. Как же ты можешь такое произносить-то, а? Ты, мать моего ребенка, которого я уже слышал и чувствовал? Как же тебе не стыдно?

Наташа, более уже не сдерживаясь, разрыдалась, уткнувшись лицом в грудь мужа.

— Ты прости меня и не злись, пожалуйста. Я сама не понимаю, что со мной творится. Я тебя ревную… к первому попавшемуся столбу!

— Глупенькая, — он нежно гладил ее по волосам, — ну о чем ты думаешь, Господи! У нас через месяц должна родиться дочь, я жду не дождусь этого часа, а ты — ревную…

— Прости меня, Коля!

— Да нет уж, это ты меня прости! Думаешь, я не понимаю, как тебе хочется поехать со мной — Италия, море… А города! Одни названия чего стоят — Рим, Венеция… А Ватикан! Ох, Наташа! И я бы очень хотел, чтобы ты поехала со мной. Я бы мог, чтобы никто не догадался, что я выполняю задание, выдать тебя за свою любовницу или компаньоншу на худой лад. Но ты же знаешь, что дело совсем не в этом. Главная наша задача — родить здоровую девочку.

— Конечно, Коля. Прости!

Но Николая уже было не остановить, и теперь он хотел высказать все, что накипело на душе за время этого неприятного выяснения отношений:

— Наташенька, дороги ты бы ни за что не выдержала. Представь себе — двое суток в душном тряском автобусе. Ни душа тебе, ни еды нормальной… Впрочем, ладно, что я буду объяснять — сама все понимаешь… Зато какие я тебе подарки привезу — закачаешься!

— Правда? — она подняла на него свои заплаканные глаза, и парня просто-таки пронзил прилив нежности и любви к этой девчонке:

— Нет, пожалуй, не привезу. Пожалею тебе купить и фрукты, и джинсы, и сумочку… Такую, как ты хотела, помнишь? Пожалею. И так обойдешься.

— Жмот несчастный! — она шутливо ударила мужа кулачком в грудь. — Родной жене, которая на сносях, — и он пожалеет несчастную сотню-другую долларов! Ну, смотри, домой можешь после этого не возвращаться, прощения тебе уже не будет.