Б. Седов - Без Веры

– А то заставят сдавать в общак, чтобы потом, в конце смены делить все на четверых, – шептал он мне чуть ли ни в самое ухо. При этом от него заметно несло перегаром. Я терпел. И переносил его общество до тех пор, пока этот синяк не перешел от безобидных наставлений к неприятным расспросам:

«А чего это ты будешь вкалывать только по вечерам и лишь по четыре часа? Не проще ли, как другие, работать по графику „сутки через трое“?»

«А почему ты не пьешь, не куришь и, вообще, весь такой положительный?»

«А чего ж это ты, раз такой положительный, не нашел работы получше, чем на этой сраной заправке?»

«И вообще, откуда ты такой взялся?»

– От Хозяина, – прошипел я в ответ на последний вопрос и, заметив, что напарник меня не понял, пояснил подоходчивее: – С кичи я. Из зоны. И другой работы мне пока не найти. Врубился, чувак? А теперь отвали, не отсвечивай. Ты меня уже заманал.

Отвалил он беспрекословно. И все остальное время взирал на меня с нескрываемым уважением и опаской. Все указывало на то, что от его скользких вопросов я избавлен надолго.

Охранник – поджарый мужик лет сорока, явно отставной офицер – тоже проявлял ко мне интерес. Правда, в отличие от Стаса, не донимал расспросами, но постоянно кидал на меня косяки и старался все время находиться поближе ко мне. Он явно горел неудержимым желанием разведать мою подноготную.

«Хрен тебе, дорогой, – размышлял я, принимая от очередного клиента скромные чаевые и на глазах у охранника нахально запихивая их в карман дешевой куртки-спецовки. – И ничего-то ты обо мне не узнаешь».

В другом кармане у меня в это время лежал готовый к использованию фугас.

Я исправно выполнял свои немудреные обязанности, не вызывал по работе никаких нареканий. Я даже честно сдал в конце смены дежурной все чаевые, и она, расчувствованная моей порядочностью, тут же отделила мне мою законную долю – жалкие сто десять рублей – и попыталась еще раз скормить мне бутерброд с желтым, засохшим сыром.

Вот так прошла моя первая смена. Так же прошла и вторая… третья… Попытки пойти со мной на контакт, установить приятельские отношения, позадавать вопросы, не относящиеся к работе, я пресекал на корню и, должно быть, прослыл среди работников заправки либо чудаком, либо идиотом. Зато никто особо не доставал меня своим любопытством. Меня это вполне устраивало.

Но основательно портило нервы другое: «лэндкрузер» не появлялся. Минуло вот уж три дня, а его не было. Каждую ночь, вернувшись со смены, я исправно отзванивался Стилету. Он сразу же коротко и нетерпеливо спрашивал: «Ну?». И я столь же коротко отвечал «Ничего». «Может быть, завтра», – вздыхал смотрящий и, забыв попрощаться, вешал трубку.

Но и назавтра «тойота» не появлялась. Ее не было ни в мою четвертую смену, ни в пятую. Я начал было отчаиваться…

Потом наступил четверг. Шестой день моей работы заправщиком.

Первое, что сделал высокий темноволосый мужчина, зайдя в приемный покой, так это смерил долгим, пронзающим насквозь взглядом Ольгу, рабочее место которой находилось недалеко от входа. И она почувствовала, что покраснела, что вся спина покрылась мурашками. И только каким-то диким усилием воли сумела не отвести в сторону глаз, выдержать этот демонический взор. Ольга даже сумела заставить себя широко улыбнуться и прочирикать: «Здравствуйте. Добро пожаловать в клинику „Эскулап“».

В ответ посетитель чуть-чуть раздвинул в стороны уголки губ, изобразив некое подобие ответной улыбки. При этом глаза его по-прежнему оставались холодны и безжизненны, а лицо неподвижно, если не считать чуть подергивающейся левой щеки.

– Привет, красавица, – произнес он и, тут же утратив к Ольге какой-либо интерес, уверенно направился к столику Лены, будто точно знал, что все дела с клиентами вершатся именно там.

А Ольга словно приросла к своему стулу, не в состоянии отойти даже не от этого тяжелого… нет, не тяжелого, а именно пронзающего взгляда; ее шокировали два слова: «Привет, красавица», произнесенные голосом Константина. Тем же тоном, с теми же интонациями.

«Он! Неужели, на этот раз он?! – мандражировала она. – Бежать в сортир? Звонить? Нет. Дождусь, когда этот дьявол сольет Ленке все свои данные и уберется к Данилычу. Тогда будет что сказать диспетчеру более конкретно».

И она сидела, как на иголках, не в состоянии отвлечься ни на книжку, ни на компьютер. Десять минут… пятнадцать… двадцать… двадцать пять.