Б. Седов - Без Веры

Кум разливал по стаканам очередную порцию самогона.

Я ухватил костыль за нижний конец с резиновым набалдашником и прикинул, как сейчас буду охаживать прапорщика по башке. Получалось не очень удобно – особо не размахнешься.

«А не проще ли оглушить этого малахольного простым ударом по ушам?» – засомневался было я, но Кристина в этот момент произнесла: «Я начинаю», достала из-под куртки ракету и решительно пошагала в хвост вертолета. Дальше раздумывать было некогда. Теперь оставалось лишь действовать.

И я закатал Чечеву по макушке!

Костыль оказался на удивление крепким и, с достоинством выдержав три удара, ни то что не развалился, как я опасался, но даже не треснул. Чего нельзя было сказать о прапорщике.

После первого удара он покачнулся. После второго, так и не разогнувшись, начал заваливаться вперед, а его затылок окрасился кровью. Третий удар я наносил уже по бесчувственному телу, опрокинувшемуся на пол.

На то, чтобы сильным рывком перекатить его на спину и выдернуть у него из наплечной кобуры пистолет, я потратил пару секунд. И тут же посмотрел в хвост вертолета – не нужна ли Крис моя помощь?

Там пока все было спокойно. Трое опешивших пьяниц сидели в рядок на скамейке, рядом с ними совершенно спокойно стояла Кристина с ракетой в руке. И, кажется, что-то говорила. Отлично! Каким-то сопротивлением со стороны ее дядюшки и пэвэошников даже не пахло.

Механик продолжал беззаботно бомжевать в своем гнезде из тряпья.

В кабине пилотов пока все было спокойно.

Но ничего. Секундочку. Сейчас я их потревожу.

Я снял волыну с предохранителя, заслал в ствол патрон и, стараясь по пути не свалиться, отправился менять курс вертолета. До этого момента он летел в Сыктывкар. Но мне-то надо было в Микунь.

Мысль о том, что для того, чтобы туда добраться, вовсе не нужны оба пилота – хватит и одного, – пришла мне в голову в тот момент, когда я зашел в кабину и бросил взгляд на ничего не подозревавшего командира, который спокойно дремал в своем кресле. Склонив голову на плечо и словно специально подставляя висок для того, чтобы я как следует шваркнул по нему пистолетом.

«От двух пилотов геморроев меньше, чем от одного, – резонно предположил я, – а вертолет с успехом сможет посадить и помощник. А потому, нечего и сомневаться. Надо мочить!»

Я коротко размахнулся и хлестко влепил ПМом в висок. И, не утруждая себя тем, чтобы убедиться, достиг ли мой удар результата и надежно ли отключен командир, тут же переключил внимание на второго пилота. Ткнул ему под нос пистолет и содрал с головы гарнитуру.

– Приехали!

– Ты… Это… – Еще совершенно зеленый юнец в звании лейтенанта, не более, округлил голубые глаза и удивленно посмотрел на меня. В его взгляде читалась откровенная растерянность. Этот парень оказался порядочным тугодумом и с ходу не въехал в то, что сейчас происходит. Возможно, его первой мыслью было то, что это какая-то шутка. Его просто разыгрывают. Спецом создали внештатную ситуацию, чтобы проверить, как он в ней себя поведет. – Ты… Что такое?… Что происходит?…

– Меняй курс, вот что происходит! – Продолжая держать в правой руке пистолет, я намотал на левую шнур от гарнитуры и, сильно потянув на себя, вырвал его к чертовой бабушке из-под приборной доски!

– Ты… это…

– Заладил! Меняй курс! Летим на Микунь!

– Я не могу без приказа. – Второй пилот наконец сумел взять себя в руки, при этом преобразился настолько стремительно, что я даже удивленно приподнял брови, наблюдая за тем, как откровенную растерянность у него в голосе сменила решимость, а в глазах блеснул злой огонек. И, более того, в них четко отобразилось стремление совершать героические поступки. Вот уж что было мне совсем ни к чему!

– Теперь я здесь приказываю. – Я напрягся и, продолжая целить в парнишку из пистолета, отступил на шаг и приготовился к тому, что он сейчас может выкинуть какой-нибудь фортель. И не ошибся.

Окончательно пришедший в себя пилот нехорошо ухмыльнулся, смерил меня холодным взглядом и процедил:

– В Микунь, говоришь? Что ж, полетели.

В следующее мгновение легким движением рукоятки он послал вертолет в крутое пике. В момент пол под моими немощными ногами встал на дыбы, кабина перевернулась вверх тормашками, и под меня подъехало кресло, в котором только что сидел бесчувственный командир экипажа. Он куда-то выпал, мне же пришлось занять его место. Каким чудом я при этом не выронил пистолет, не представляю. Наверное, в подсознании держал мысль о том, что, кроме того, чтобы банально броситься на меня с кулаками, этот сопляк в летчицком комбинезоне может пойти на какую-нибудь военную хитрость с применением техники; более того, авиации. К тому же в последнее время, передвигаясь на своих ущербных ногах, я привык к тому, что поверхность частенько становится раком, и натренировался держать равновесие.