Б. Седов - Каратель

В бытность свою ликвидатором Организации Иван тщательно изучил несколько кварталов в центре города… Требования к ним предъявлялись очень простые: запутанный лабиринт проходных дворов и наличие поблизости средства быстрой эвакуации – метро или вокзала. Квартал «Разве можно верить подлым словам балерины?» как раз был таким местом – сплошной лабиринт, а рядом две станции метро и вокзал. Иван вбежал во двор дома на Верейской, быстро пересек его, нырнул под арку.

Четыре экипажа – это очень мало, чтобы организовать качественное прочесывание городского квартала-лабиринта. Тем более что есть реальный шанс нарваться на пулю. Любой сотрудник ФСО психологически готов к риску. Он не задумываясь шагнет под выстрел или накроет телом гранату, если это будет необходимо для предотвращения угрозы ОП… Сейчас ситуация была совершенно иной, непосредственная угроза президенту отсутствовала, и рисковать никому не хотелось. До прибытия подкрепления экипажи ФСО взяли квартал в «карусель».

Таранов взбежал по лестнице на шестой этаж, легко открыл примитивный висячий замок и проник на чердак. Сердце колотилось, хотелось пить… Он по-зэковски присел на корточки за старинной печной трубой, вытащил из кармана сигареты, закурил. Где-то в темноте заволновались, заворковали потревоженные голуби. Ливень стихал, гроза уходила на восток, но шум дождя на жестяной крыше был все еще громким. Он наполнял темное пространство чердака равномерным гулом…

Иван быстро выкурил сигарету, сунул окурок в карман и пошел к лазу, ведущему на крышу… Он вылез на цинковый скат, пробитый десятками печных труб, утыканный антеннами. Цинк был мокрым и скользким. Низко, почти над головой, клубилось черное небо. Между небом и ломаным пространством цинковых крыш полз с запада сумеречный свет, пронизанный дождем. На востоке сверкали молнии.

Таранов быстро, косолапо побежал по скату. Крыша соседнего дома была ниже метров на шесть.

Он прыгнул, не удержался на ногах, упал и заскользил вниз. Он тормозил руками и ногами, но мокрая крыша не давала никакой опоры. Ну вот и все, подумал Иван, когда ноги соскользнули за край… глупо! Глупо, блядь, глупо… похабно.

Он попытался вцепиться ногтями. Гладкий, как будто отутюженный, оцинкованный лист со следами голубиного помета, блестящий от июньского ливня, скользил перед самыми глазами. Иван стиснул зубы, чтобы не закричать, но все-таки закричал. Он закричал: «Мама!» – и полетел вниз, в темный, почти тридцатиметровый провал двора-колодца.

– Мама! – кричал профессиональный диверсант и убийца. На нем было уже столько крови, что Бог… если есть Бог… просто обязан был сбросить его с этой крыши, ударить о мокрый асфальт, превратить в мешок с переломанными костями, в студень с размазанными органами и лопнувшими кишками…

Бог… если есть где-нибудь Бог… обязан был помочь человеку, который ошибся… который всю жизнь ошибался, возвел свою ошибку в абсолют и жил в неведении.

– Мама! – кричал Таранов.

Бог… если есть где-нибудь Бог… просто обязан был подставить ладонь под падающую человеческую фигурку между небом и землей.

И он подставил эту ладонь. Она была жесткой и обернулась балконом пятого этажа. Грязным и забитым хламом балконом.

Таранов пролетел пять с половиной метров, рухнул на старую раскладушку, на которой любила загорать хозяйка квартиры, пробил ногами дряхлый брезент, да так и застыл, «обутый» в раскладушку…

Он ничего не понял… Сначала он ничего не понял. Он уже ощущал себя лягушкой, которую смерч поднял из болота, перенес за сотню километров и шмякнул об землю. Ощущал себя кляксой на асфальте…

– Мама! – прошептал Таранов… Он поднял глаза наверх. Сверху густо неслись тяжелые капли, падали на лицо.

Он выдрал ноги из прорех в брезенте. Из штанины вывалился и звякнул о бетон пистолет… Таранов сел на раскладушку и закрыл лицо руками.

«Волга», которую дважды протаранили – сначала Таранов, а потом «восемнадцатый» экипаж ФСО, – своим ходом убраться с перекрестка не могла. Двойной таран изувечил ей крыло, и переднее левое колесо заклинило начисто.

Старший экипажа, капитан Лисочкин, доложил центру о своей проблеме и попросил вызвать эвакуатор… На звук орущей сигнализации из кабака выбежал хозяин БМВ с корешами. Хозяина звали Витя Мясник.

– Ты че? – сказал Мясник Лисочкину – Ты че – о…уел?

– Отвянь, – ответил капитан. – Меня самого забодали… Чайник какой-то на «шестере» вдолбил в бок и слинял.