Евгений Сухов - Бриллиантовый крест медвежатника

Такая же картина повторилась и на пристани. Бывшие пассажиры «Ниагары», прощаясь друг с другом, группировались отдельно, по классам. И разъезжались по-разному.

Первый класс убывал: местные – в присланных за ними собственных экипажах; приезжие – на извозчиках. Пассажиры второго класса извозчикам предпочитали трамвай, третьего – полагались почти исключительно на собственные ноги. Каскадные певички были не в счет, их опять заангажировал ненасытный князь, да еще Мамай, взявший извозчика и небрежно бросивший ему:

– На Воскыресенскую, нумира «Франсия».

– Теперь не нумера, а отель, – поправил его извозчик, на что Мамай промолчал. Похоже, в Казани ему бывать приходилось, но довольно давно.

Последним, с кем попрощались Савелий и Лиза, был подполковник Прогнаевский.

– Очень приятно было с вами познакомиться, – сказала Лизавета, подавая ему руку. – И вы совсем не похожи на жандармского офицера.

– Благодарю вас, – поцеловав ее руку, произнес Прогнаевский. – Всего наилучшего вам.

– И вам удачи в ваших поисках, – улыбнулся Савелий, пожимая ему руку.

Мимо них, обдав ветерком, лихо промчался велосипедист в сером клетчатом костюме, клетчатом же кепи и синих гетрах. Он, верно, хотел кого-то встретить, но этот кто-то не приехал, и велосипедист, обидевшись или даже впав в отчаяние, весьма истово жал на педали.

Конечно, Савелий и Лиза взяли извозчика. Тот лихо домчал их до Воскресенской улицы, где в угловом двухэтажном здании с сандриками, волютами и мифическими грифонами находился отель «Франция». Записавшись в книге постояльцев, Савелий и Лиза прошли на второй этаж, где их ждал дорогущий люкс с телефоном.

– Не желают ли чего господин и госпожа? – спросил коридорный, провожавший их до номера и несший чемоданы.

– Госпожа и господин желают отдохнуть, – ответил Савелий, протягивая коридорному рубль. – Во сколько у вас обед?

– В три пополудни, – ответил коридорный.

– Хорошо, – произнес Савелий. – Мы закажем обед в нумер. До того времени прошу нас не беспокоить.

Выпроводив коридорного, Савелий подошел к окну гостиной. Город за окном жил своей обычной жизнью. Лихо катили в обоих направлениях пролетки и эгоистки, торопились по своим делам прохожие, проехал, громыхая на стыках рельс, трамвай с открытыми по случаю летнего времени вагонами. Словом, имелось все, что полагалось иметься в крупном губернском городе.

У фонарного столба пытался было поднять ногу бродячий пес, но его шуганул бдящий за благочинием и порядком городовой; прямо под окном сердито чвыркали и дрались воробьи, сражаясь за горсть семечек, рассыпанных какой-то сердобольной старушкой; у дома напротив, не слезая с велосипеда, охмурял молоденькую модистку парень в клетчатом кепи. На нем был серый клетчатый пиджак, клетчатые же брюки чуть ниже колен и синие гетры. Кажется, дело у этой парочки шло на лад…

– Ты когда проведешь себе телефон? – без стука вошел в кабинет начальника сыскного отделения Савинского сухощавый плешивый человек с усами и бородкой клинышком. Это был Алексей Иванович Васильев, в прошлом легендарный пристав шестой полицейской части города, а ныне полицмейстер Казани. Около десяти лет он держал свою часть в кулаке, а была она в городе самой беспокойной. Шутка ли, блюсти благочиние и порядок в таких казанских слободах, как Ягодная и Гривка, кишащих воровскими притонами да публичными домами, а ведь в его ведении были еще Адмиралтейская, Козья, Кизическая и обе Игумновы слободы, мало чем, собственно, отличающиеся от первых двух. Кузнецкая, Заверниха, Пенза, Тулуповка, Тимофеевка, Кокуй – улицы, кои чаще иных фигурировали в полицейских сводках и на которые отваживался ступать даже днем не каждый городской обыватель. При Васильеве эти слободы поутихли и стали мало чем отличаться, скажем, от Касаткиной, Старогоршечной или Гоголевской улиц в городском центре Казани.

Это он, пристав Васильев, не дал разоружить свой участок в октябре 1905 года, в то время как новоиспеченная милиция не только отобрала оружие, но и выгнала вон всех приставов и их помощников, околоточных и городовых из всех остальных пяти участков города. Посему, несмотря на давний порядок назначать в городские полицмейстеры или их помощники приставов первой, центральной части города, полковник генштаба Рейнбот, заступивший в 1906 году место казанского генерал-губернатора, выбрал в исправляющие должность полицмейстера именно Васильева.