Дмитрий Вернидуб - Полынь и порох

– Вес не тот, – хитро улыбнулся Компот, сплюнув кровью – одного верхнего зуба в улыбке недоставало. – Хоть короб внутри и из железа, а набей ты его книгами – столько не потянет. Да лошадки, чуть склон – вон как стараются.

Оба немного помолчали, видимо, ожидая друг от друга следующей реплики.

– Пломбу я назад прилепил, – угадав мысли Ступичева, вдруг сказал Компот, – а замок с цифирью, если постараться, и часа не продержится.

«Вот сволочь ушлая!» – подумал подъесаул, но вслух спросил:

– А как же мандат Совнаркома?

– Совнарком в Москве, а вот Сиверс поближе будет. Только и он не бог, а бог – не фраер.

Несмотря на примитивность формулировки, звучала она убедительно. Но даже если бы Ступичев передумал становиться капиталистом, то все равно ехать дальше в таком составе через взбудораженные станицы и ростовские пригороды, да еще ночью, было бы безумием. Нужно, как говорят моряки, бросить якорь в тихой бухте.

Занятый такими рассуждениями, подъесаул не сразу сообразил, о чем толкует Васька.

– …Этой же дорогой ехали. А перед Новочеркасском дали галс вправо… Тут за селом дом стоял заколоченный, малость в стороне, в балке. Большой дом…

В ответ Ступичев обронил:

– Хорошо. Покажешь.

Дорога к дому вела плохая и была давно не езжена. В темноте чуть не сверзились в овраг – лошадь передней пары оступилась, припав на колени. Но обошлось. Бугая тряхнуло, и он громко заматерился.

– Тише! – шикнул Компот. – Со шляху свалить надо – хотя бы ночь переждать. Ты дрыхни – кровищи потерял много. На вот, глотни еще.

Бугай что-то невнятно прохрипел, но фляжку взял. Сделав несколько судорожных глотков, со стоном повалился на ящики.

– Подыхать будет, а лакать не перестанет, – довольно усмехнулся Васька.

Дом был каменный и очень просторный. Запущенное состояние усадьбы, дряхлая, местами поваленная изгородь – все говорило о том, что жилище давно заброшено.

– Пришлые строили, – заключил Валерьян, оглядывая массивное строение с заколоченными большими окнами без ставен.

Из дворовых построек были только овин и вход в дворовой погреб – ледник, предназначавшийся для хранения припасов.

Сбив с погреба ржавый замок, Васька сунул голову в лаз и чиркнул спичкой.

– Тут лестница.

– Пошли, дом осмотрим, – позвал Ступичев, – надо из чего-то факелы сделать.

Тяжелую дверь подпирала снаружи доска.

– Никак «гости» заходили, – подъесаул заметил развороченный пулями врезной замок. – Незваные.

Переступая порог, Васька на всякий случай перекрестился.

Сухая пыльная темнота комнат источала еле уловимый пряный дух, а в коридоре пахло мышами и керосином. Запах керосина шел откуда-то из кухни. Войдя в помещение, Валерьян услышал под ногами хруст разбитого стекла и, осветив пол, обнаружил разбитую банку. На столе валялись засохшие объедки, посуда была разбросана и частично побита. В шкафу с висящей на одной петле дверцей неожиданно обнаружилось несколько толстых восковых свечей.

Массивная мебель – комоды, шкафы, кровати – говорила об основательности хозяев и, вероятно, могла бы прослужить еще лет сто. Многочисленные цветочные горшки на подоконниках, затянутые густой паутиной, напоминали о женских руках, некогда лелеявших фикусы и бегонии, а деревянная лошадка – о маленьком ребенке.

Все было развалено и разорено: ящики выдвинуты, занавески сорваны, а матрацы с выпущенными наружу внутренностями валялись под ногами. Даже половицы в некоторых местах – и те приподнимали.

– Мародеры прошли, – Васька произнес эту фразу с видом знатока.

– Не успели, спугнул кто-то.

– У вас, господин подъесаул, вид встревоженный…

– Иронизируете, товарищ Компот? Зря. Хотя… Вы мне подходите. Только не говорите в ответ банального: «Это еще не известно, кто кому…» Я своим делом давно занимаюсь. Здесь что-то искали, и весьма упорно. А теперь надо осмотреть погреб.

Широкие ступени вели в обширное подземелье, выложенное ракушечником. Внутри стоял запах плесени и сгнивших овощей. В колышущихся отсветах возникали кадки, горшки и садовый инструмент. Все стояло на своих местах.

– На камбузе полный порядок! – бодрясь, пошутил Васька.

Груз перетаскивали долго. Нужно было снять его с телег и переволочь к лазу. Дальше тащили ящики вниз по ступенькам, а потом переносили вглубь.

Бугай так больше и не вставал.

Разрушив вход в подземелье и завалив лаз камнями, бревнами и ржавым кровельным железом, остатки постройки подожгли вместе с усадьбой. Пустые подводы подогнали под стены дома, а лишних лошадей отпустили на все четыре стороны.