Максим Шахов - Поваляем дурака, Америка?

Женщина была черноволосой, лет тридцати. Она выглядела ухоженной и цивилизованной, но в то же время в ней чувствовался дикий и неукротимый дух индейских предков. Алехандро протянул руку, чтобы проверить ее путы, и при этом случайно коснулся бедра женщины. Та тут же попыталась лягнуть его связанными ногами.

– Черт! – выругался Алехандро.

– Видал? – посмотрел на Рохеса Элиас.

Тот только покачал головой. Оглянувшись, он увидел спустившегося по лестнице и таращившегося на пленницу Пепе. У того только что слюна с губ не капала. Рохес тут же прикрикнул на индейца:

– Готовь еду!

Пепе начал подниматься по лестнице, но при этом продолжал во все глаза смотреть через плечо на женщину. Рохес повернулся к Элиасу и негромко спросил:

– Что вы с ней собираетесь делать?

Элиас ответил только тогда, когда Алехандро захлопнул дверцу.

– Утопим в Ориноко так, чтобы ее вынесло возле какого-нибудь города. Как будто она погибла при переправе.

– Это правильно! – кивнул Рохес. Повернувшись к лестнице, он увидел, что Пепе завис на ней, вслушиваясь в слова Элиаса. – Готовь еду, черт бы тебя побрал! – прикрикнул он.

Пепе поспешно взлетел наверх, скрывшись в кроне.

– Помощник у тебя еще тот! – хмыкнул Элиас.

– И не говори. А мне с ним на пару нужно разобраться с этим непонятным коммандос… Я хочу попросить Джека, чтобы вы помогли мне! – признался Рохес.

Элиас пожал плечами:

– Джек – босс. Прикажет, поможем. Только эту чертовку оставлять слишком опасно…

– Склад должен быть примерно через полмили! – перевел Игнатович слова Чампи. – Так что дальше лучше пешком…

Виктор свернул, загнал джип под деревья и заглушил мотор. Повернувшись, он увидел, что Игнатович собирается выбраться из джипа с автоматом «СЕТМЕ».

– Фадей Трофимович! – сказал Виктор. – Вы останетесь… Мы с Чампи пойдем вдвоем.

– А как вы собираетесь с ним общаться? – удивился Игнатович.

– Да как-нибудь поймем друг друга…

– Это дискриминация, Виктор Павлович! – заявил Игнатович. – Я иду с вами!

– Фадей Трофимович, – вздохнул Логинов. – Я вам очень благодарен и все такое, но в данном случае вы будете мне только мешать… Поймите правильно.

Игнатович обиженно засопел и отвернулся.

– Скажите, пожалуйста, Чампи, пусть возьмет свою воздушную винтовку и зарядит ее усыпляющими стрелками.

Игнатович перевел. Чампи закивал и принялся возиться со своим любимым оружием. Логинов присел за джип и перекурил, поскольку в ближайшее время об этом не могло быть и речи. Игнатович сопел в джипе и смотрел в другую сторону.

– Он говорит, что готов! – перевел Фадей Трофимович слова Чампи.

Логинов кивнул, быстро докурил и затушил окурок. Поднявшись, сказал:

– Если вдруг что, Фадей Трофимович, вернетесь к ущелью. И дождетесь наших…

– Не говорите глупостей, Виктор Павлович! – передернул плечами Игнатович. – Я вас обязательно дождусь! Все! Ни пуха ни пера!

Несмотря на раненую руку, Элиас закончил есть первым. Оглянувшись, он спросил:

– Тут курить можно? Или лучше спуститься?

– Можно! – кивнул Рохес. – Индеец, который устроил это пентхаус, пропитал стены соком какого-то растения. Он отталкивает воду и совсем не горит.

Элиас кивнул и вытащил сигареты. Рохес быстро повернул голову к Пепе. Тот с набитым ртом поднялся, метнулся к плетеной стенке и поставил перед Элиасом пепельницу. Элиас кивком поблагодарил индейца и закурил.

Дом, устроенный Фаби на дереве, был добротным и не менее надежным, чем кирпичные сооружения. Ничего удивительного в этом не было. Прибывшая в 1499 году к северному побережью Южной Америки экспедиция испанского конкистадора Алонсо де Охеды в лагуне Маракайбо наткнулась на два десятка построенных на сваях и соединенных между собой мостиками хижин индейцев варао. Уроженцу Италии Америго Веспуччи, приплывшему с испанцами, они напомнили Венецию, и он назвал свайный поселок маленькой Венецией, по-испански – Венесуэлой. Позже так стали называть всю страну. Так что традиции деревянной архитектуры насчитывали здесь сотни, если не тысячи лет.

Рохес, следуя местному этикету, не стал говорить о делах во время еды. Теперь же он поспешно закончил трапезу, после чего тоже закурил. Алехандро ел медленно, как будто нехотя. Пепе был не голоден, но по привычке набивал желудок впрок. Рохес ничем не выдавал своего нетерпения. Когда Алехандро наконец насытился, он кивком велел Пепе прибрать со стола.