Иван Стрельцов - Спасение по-русски

«Но при чем здесь спецслужбы? – мысленно удивился оружейный барон. – С ними довольно плотно контачит Кутепов. Хотя сейчас развелось столько «тайных канцелярий», что вполне возможно, что левая рука не знает, что творит правая».

Ганс провел рукой по красному дереву приклада «Зауэра». «А может, как раз и ведает, – мозг каждого профессионала работает по тем лекалам, которые им заложили в период подготовки и наработались во время самостоятельной работы. Стереотипы, как и привычка, вторая натура. – Возможно, конкурирующая «фирма» возжелала также на халяву казачка завести».

И все-таки при всей стройности логики схема была шаткой, поэтому Краух принялся лихорадочно размышлять, что он упустил. Какие незначительные на первый взгляд детали, но которые не дают схеме устойчивости. Он мысленно прокрутил всю ситуацию от начала до последней секунды, потом то же самое, как опытный режиссер, разложил «по кадрам». И наконец они высветились, две незначительные на первый взгляд мелочи.

«Первое, когда гопники остановились у табачного ларька, не было никакой гарантии, что я устрою драку. Второе, я сам к этому Рэмбо напросился в гости». Ганс почувствовал, как от напряжения его лоб покрылся испариной. Работа мозга в форсированном режиме требует колоссальной затраты внутренних сил и энергии. Он попытался найти объяснение и этим доводам. «Ну, если с дракой спецы могли просчитать мой психопортрет и сложить подходящую комбинацию, то во втором случае то, что я сделал, могло произойти, если каким-то хитроумным способом мне это внушили. Кто бы подумал, что я приду к такому фантастическому выводу, а ведь пришел из учета сложившейся ситуации. В «лесной школе» учили – нельзя идти по незнакомой местности, не проверив ее на наличие мин. Значит, будем проверять, а сейчас главное – не дергаться. Но быть начеку».

Круто повернувшись, Ганс вернулся к стенду с фотографиями, потом снял портрет и поспешил на кухню, откуда уже доносились дразнящие ноздри ароматы.

На большой чугунной сковороде шипели кусочки сала, подрумянивая картошку, в центре кухонного стола стояла большая эмалированная миска, доверху наполненная квашеной капустой, на ее поверхности темнели влажные шляпки соленых опят. Рядом Волин проворно пластал колбасу, сыр. Ловко управляясь одной рукой, вскрывал банки со шпротами, маслинами.

– А у тебя неплохо получается, – Ганс вовремя спохватился, едва не ляпнув «для покалеченного».

– Жить захочешь – еще не так раскорячишься, – не отвлекаясь, ответил Игорь.

– Ружье у тебя хорошее, ты, наверное, охотник? Какая тут водится живность?

– Я не охотник, – Волин подошел к сковороде и деревянной лопаткой стал перемешивать картошку. – Охота мне не нравится, это несправедливо. Я вооружен, а живность может только убегать. Нет адреналина, сплошное убийство.

«Ну да, настоящий адреналин выделяется, когда жизнью рискуешь, в бою», – Ганс понимал нового знакомого. В Африке он достаточно насмотрелся на наемников, со многими даже был знаком. Среди этой публики в основном попадаются если не отмороженный маньяк, которому нравится убивать и мучить, то наверняка любитель острых ощущений, хотя большинство на словах утверждало, что главное для них – деньги.

– А ружье это, – продолжал морпех, – мне в подарок притаранили Жуков и Орлов, в Чечне взводными у меня были, – пояснил Игорь. – Сейчас ротами командуют на Северном флоте. Ну, как от подарка откажешься? Вот, висит сейчас сувениром на стене. Патроны снаряжены картечью, только не довелось пока проверить их в деле.

Волин сказал не всю правду. Гостившие у него морпехи кроме ружья также подарили АПС, как память о боевом прошлом.

– А кинжал тоже они подарили? – спросил гость не без яда в голосе.

– Нет, это мой трофей, – просто ответил Игорь и поднял вверх левую руку в черной перчатке. – В том последнем бою я как раз свою клешню и потерял, а этот ножик мне жизнь спас. Когда из госпиталя выписался, обратился к нашим мужикам из автосервиса, так они мне этого друга всех горцев осовременили.

– Зря, кинжал потерял товарный вид.

– Я не торгую оружием. – Фраза, брошенная глухим голосом как между прочим, в ушах бизнесмена прозвучала тревожным набатом.

Ганс дождался, когда Волин, выключив плиту, высыпал жареную картошку горкой в большое керамическое блюдо, продемонстрировал портрет и спросил:

– А это вы в Чечне?

Подполковник посмотрел на фотографию долгим взглядом, будто возвращаясь в прошлое.