Иван Стрельцов - Спасение по-русски

Слушать далее об инвалиде-герое у Виктора пропало всякое желание, теперь он хотел только одного: побыстрее закончить «предварительные ласки» и перейти к непосредственному общению с южноафриканским бизнесменом.

– Скажите, Тамара Михайловна, а Волин сегодня на работе? – Эпов бесцеремонно перебил женщину, оказавшуюся неожиданно словоохотливой.

– Нет, он выходной до понедельника.

– Адрес, телефон у него есть?

– Телефона, я точно знаю, нет. А проживает Игорь Александрович за городом. Название станции такое смешное, Бухалово, даже если захочешь забыть, не получится. Подробнее адрес вы можете узнать на первом этаже у секретарши директора. Я ей сейчас позвоню.

– Отлично. – Виктор позволил себе вполне доброжелательную улыбку и, не прощаясь, покинул кабинет. Сергей Дунков на мгновение задержался и, негромко прокашлявшись, взял руку женщины и слегка коснулся губами. – Надеюсь, Тамара Михайловна, не стоит вас предупреждать, что разглашение этого разговора может плохо отразиться на репутации вашего учебного заведения.

– Я поняла, – клятвенно заверила его завуч.

– Тогда всего хорошего.

– До свидания. – Едва дождавшись, когда закроется дверь, Тамара Михайловна дрожащими руками достала из ящика стола початую пачку ментолового «Море», несколько раз щелкнула зажигалкой, судорожно затягиваясь. Освежающий вкус мяты вернул женщине самообладание, с ненавистью глядя на дверь, она неожиданно процедила: – Козлы…

Покинув здание лицея, Виктор посмотрел на листок с адресом преподавателя НВП.

– Классический пример «сумасшедшей старухи», – бывший опер РУБОПа вставил термин из лексикона телохранителей, обозначающий непредвиденную ситуацию, созданную дилетантом, действия которого не способны просчитать даже профессионалы.

– Да уж, – со вздохом согласился со старшим Маклауд, сунув руки в карманы куртки. – Просчитать до совершения невозможно, зато раскрывается без особого труда. Что дальше делаем?

– Поедем, посмотрим, как живет наш герой. – Виктор еще раз посмотрел на бумажку, затем смял и небрежно сунул в карман.

– Звони нашим башибузукам, пусть выбираются из берлоги и едут в Бухалово. Да, и еще, напомни, чтобы стволы взяли. Черт его знает, чего ожидать от этого Аники-воина.

– Как говорится, куй железо, пока горячо, – понимающе усмехнулся Маклауд…

Через два часа вся бригада в полном сборе встретилась на железнодорожной станции Бухалово. Машины, чтобы не бросались в глаза, поставили в стороне от дороги, вдоль лесополосы.

Эпов придирчиво оглядел свое воинство, решая, кого послать в разведку. «Гвардейцы Контуженого отметаются полностью, их разукрашенные физиономии красным цветом светофора предупреждают об опасности. Тем более населенный пункт небольшой и каждый чужак – как блоха на лысине».

– Так, Панчер и Рыжий, съездите в «адрес» и киньте глаз, есть кто дома. Но не останавливайтесь и даже не тормозите. Понятно?

– Сечем фишку, шеф, – хмыкнул Панчер, сложив пальцы в «замок», с хрустом разорвал его.

Боксеры вернулись через сорок минут, доклад был коротким и лаконичным:

– Хозяин дома и у него гость.

– Как стемнеет, будем брать, – подвел итог Виктор Эпов, положив руку на автомат, который ему привез Кабан…

Сено было прошлогодним, запаха трав вовсе не осталось, зато слежавшееся за год оно прело, выделяя тепло. Зарывшись с головой, чувствуешь себя уютно, а стук вагонных колес приятно убаюкивает.

Только вот сон не шел к Турпалу Нуербекову, периодически он поворачивал голову и смотрел в ту сторону, где находились Сермяжный и Ковалев, заключив в объятия свои автоматы, как любимых женщин, они спали, что называется, без задних ног.

«Интересно, как бы я себя вел после побега из плена?» – неожиданно чеченец поймал себя на мысли.

Скажи ему кто-то еще два дня назад, что он будет без оглядки бежать из Ичкерии, да еще в компании двух русских военнопленных, наверняка бы зарезал гада, рука бы не дрогнула. Но никому не дано знать, что его ждет в следующую минуту. Аллах скрыл от смертных тексты книги Судеб.

Пустив в свой дом бывшего боевого товарища, Турпал собирался вывезти беглецов за пределы республики и тем рассчитаться со своей памятью…

Когда их доставили в Афганистан, казалось, что плавящиеся от зноя горы летом и пронизывающий до костей ветер – это навечно. Но песчинки в колбе песчаных часов день за днем сыпались, обнажая долгожданный дембель. Все осталось позади, и зной, и холод, и выматывающие выходы на боевые, и ужас смерти, и страх перед пленом и тяжелыми ранениями. Впереди маячила счастливая мирная жизнь на гражданке, все складывалось замечательно.