Олег Мазурин - В ходе ожесточенных боев

Выпили, закусили, поговорили. Зазвучала медленная музыка. Алексей пригласил Катю на танец. Он положил ей руки на талию, она ему на плечи. Он слегка придвинулся к ней. Ощутил ее гладкие бедра, упругий живот, стоячую грудь. Коснулся губами ее свежевымытых волос. От девушки исходил волнующий аромат хороших духов.

Рудаков для подержания беседы поинтересовался:

— Катя, ты сказала, что увлекаешься английским языком?

Екатерина мило улыбнулась.

— Точнее, American English. Хочу поступить в какой-нибудь американский ВУЗ.

— Достойная цель. Тогда, тебе, как специалисту нетрудно перевести эту песню.

— I can't spoken English fluent enough, песни тем более плохо перевожу.

— «Что я должен сделать для того, чтобы ты меня полюбила, чтобы ты об мне позаботилась… И когда жизнь бьет меня, и когда все закончилась. Что я должен делать? Извини, но этот мир, похоже, очень жестокий»…

— Браво, Алексей. А где Вы так хорошо овладели языком?

— Я же в ХГУ два курса проучился на инязе, правда, раньше университет назывался АГПИ. А потом в Москву перевелся. Работал вожатым в советско-американских детских лагерях, переписывался с американками. Каждое лето друзья моих друзей из Штатов приезжали в столицу и привозили мне письма и презенты от старых знакомых. Я с ними общался, ходил по театрам и музеям, по циркам и магазинам. Имел хорошую языковую практику.

— Здорово! Вы тогда будете консультировать меня по разговорному языку.

— В легкую.

— А почему Вы, Алексей, столицу бросили? Разонравилась? А чем же Вы здесь занимаетесь?

— Коммерцией.

Он ей рассказывал о себе, умалчивая о том, в каких структурах он работает сейчас. Художник постарался преподать себя в выгодном свете. И это ему удалось. Она с интересом слушала его увлекательные повествования о столице, о веселых студенческих вечеринках, о психологии, и о том, как он мечтал поступать в США, в аспирантуру. Алексей пообещал ей помочь в этом, сказал, что привезет кассеты из Москвы по подготовке к TOEFL. Они все больше танцевали, все больше они нравились друг другу. Алексей шутил, рассказывал анекдоты. Перешли на «ты». Несколько раз поцеловались. Рита танцевала то с одним парнем, то с другим. И пила, пила…

Художник гнал джип в Минусинск.

Скорость, забойный ритм песни «Sex bomb» в исполнении Тома Джонса, повышенный процент алкоголя в крови, запоминающийся приятный ужин, красивая девушка Катя — все это создавало у Алексея приподнятое настроение. У Кати тоже было отличное настроение. У нее порозовели щечки и затуманились глазки. Она счастливо улыбалась, но молчала. Зато Рита, явно перебрав в баре, возлежала на заднем сиденье и ораторствовала. Пьяная артикуляция, замедленные слова.

— Нет у нас… нормальных мужиков. И вообще их мало… Кто спился, кто умер от передозировки, кто в Чечне погиб, а кто… в бандитских разборках… За кого выходить замуж? За кого?! Кругом одна нищета! Вот и ходят девки, страдают. Трахать их некому и содержать их некому. А у крутых… свои жены. Вот и приходится нам, молодым, в любовницы к ним идти. А что делать? Хочется нормально жить. Шмотки красивые носить. На меня все тридцатилетние западают. Леша, может, ты возьмешь меня замуж. Катька нравится? Да ну ее! Тебе с ней неинтересно будет: она трахаться не умеет, а я умею, все умею…

И она уснула.

— Ну, Капустина, ну, зараза, — деланно негодовала покрасневшая Катя.

— Девчонка без комплексов, — заулыбался Алексей.

— А тебе такие нравятся?

— Нет, такие как ты.

Екатерина смущенно отвернулась.

…Художник героически затащил Риту на пятый этаж и прислонил к двери ее квартиры. Нажав несколько раз на красную пипочку звонка, он прислушался… В прихожей зашаркали домашние тапочки. Кто-то кашлянул. Замок щелкнул — и Рудаков стал спускаться вниз. Вдогонку ему устремился противный и недовольный женский голос, принадлежавший видимо Ритиной маме.

— Эй, парень, ты куда?! Подожди!.. Ну и черт с тобой! Тоже мне современные ухажеры. Поматросят и бросят, а помочь занести в дом?.. Эй, Ритка, шалава, опять наклюкалась! Бестолочь такая! А ну, вставай!..

Звуки пощечин и трехэтажный мат.

— …Да, кобыла ты теперь тяжелая, откормила я тебя на свою шею. Разлеглась тут! Думаешь, я тебя поднимать буду, мерзавка!? Фигушки! Вставай, бестолочь! Эй, Иван, помоги!..

Теперь Алексею предстояло отвезти Катю в Абакан.

Ночное шоссе мчалось навстречу. Желтые конусы фар выхватывал из темноты белую змею разделительной полосы, дорожные знаки. Асфальт, словно кинопленка, кадр за кадром, мелькал под мощными шинами внедорожника…