Николай Дорошенко - Казенный дом

Кленов ни на следствии, ни в суде вину не признавал, о таланте своем не распространялся. На зоне его уважали, обхаживали, паханы надеялись, что по выходу они с ним будут дела делать. Но Петрович был иного мнения. С самого ареста к замкам не подступался, как ни просили. Один кум все подкатывался, даже ударил разок, когда от бухгалтерии ключи потеряли. Но Петрович выдержал, не раскололся. И правильно сделал. Его корешок по зоне, Вершинин, поплатился за то, что проболтался о своих познаниях в технике. Даже ученика там завел, Плоткина. А молодой-то и сдал своего наставника. Когда Вершинин надумал бежать с помощью самодельного минивертолета. Разбился, потому, что не успел аппарат довести до ума .

— Кто вам сказал, что я медвежатник?

Кленов поваляет дурочку. Много их, хитрожопых, а он один. Неча ловить на мякине. Полковник Зименко все смеется.

— Ты чего, Архип? Уж кому-кому, а мне ли тебя не знать? Тебя подельники сдали с потрохами именно мне. И «учителя» твоего знаю. И про Псков, который тебе не успел навесить. Удивлен?

Удивлен. Значит, плакали брюлики из коллекционерского сейфа. Еще больше удивился, что Зименко не стал развивать эту тему, а предложил конкретную халтуру:

— Ладно, ты нары до дыр протер. Я за это же время успел по званию до потолка дорасти, видишь погоны? Так вот, садись в мою «волгу» и дуй к директору театра открывать сейф. Он мой приятель. Твой инструмент на столе.

Полковник смотрит победителем и благодетелем. Кленов сразу, как вошел, обратил внимание на этот открытый чемоданчик. Защемило в груди. Знакомые цацки, которыми сто лет не пользовался. У него были похожие. Эти лучше. Совершенствуется медвежатное дело. Теперь и сейфы есть со всякими, пока не известными еще Кленову, премудрыми защитами.

— Давай, давай, Архип, время идет. Потом поговорим. Ты мне и дальше будешь нужен. Воровать тебе больше не дам, но без куска хлеба тоже не оставлю.

Медвежатник внимательно смотрел на полковника. Он не знает, что такое удовлетворение от победы над каждым замочком. Это же соревнование. Какой-нибудь мудрец выдумывает запорное устройство, гордится своим произведением, а он, Петрович, бац по этой гордости. Сверлом и с помощью какой-то богоматери. Хорошо! Приятно! И этого объехал! Следующий!

Ладно, отопрет он билеты, пусть люди посмотрят спектакль, и он посмотрит. Сто лет в театре не был.

— Какой театр?

— Кировский. Тебя балерины будут на руках носить.

Кленов взял чемоданчик с инструментом. Он так потом и остался у Петровича. Железный коробок в театре открыл. Директор расшаркался, восхищался, предложил свою ложу на вечерний спектакль. Петрович вернулся к Зименко и принял предложение работать в ментовке.

— Ты пойми, таких случаев, как сегодня, не так много. Между ними будешь дурака валять или халтурить. Тебе в театре отстегнули? Нет? Отстегнут. Я позвоню. И дальше будет халтура, а на работе будешь открывать запоры за зарплату.

— Я что, полковником стану?

— У нас есть вольнонаемные. Оформим каким-нибудь электриком, а работать будешь при мне. Никто не додумался держать штатного медвежатника. Это моя идея. Есть в тебе нужда. Соглашайся.

Кленов уткнулся взглядом в портрет Дзержинского. Он завязал. Но надо было как-то легализоваться, чтобы не цеплялись на какие средства живет. Судимых кадровики предприятий стараются не брать. А тут и просить, и искать не надо. И будет любимым, знакомым делом заниматься. Легально! И от прежних дружков в случае необходимости Зименко его отмажет. Так Петрович и попал в Подвал. Там собрались подобные ему граждане-рецидивисты, твердо стоящие на пути исправления, как сказал бы зоновский замполит. Сел он при замполитах, а на выходе про них и забыли. Стали замполиты просто воспитателями.

Подвальные мужички были шальные, но рукастые. Плотники, столяры, электрики, сварщики, электронщики, в общем — на все руки, разве что «глюкальщиков» не было. А по совместительству — карманники, грабители, воры всех мастей. Есть, оказывается в ментовке нужда в таких умельцах. Допустим, знает опер, что в такой-то квартире должно быть оружие. А не проверить. Рыпнешься туда с официальным обыском, но не вовремя. Как раз в этот момент оружия не окажется. Вспугнешь. Как быть? Очень просто, только не официально. Идет туда, допустим, домушник Яша Мельник. У него тоже ностальгия по воровству. Увлекался этим Яша. Тоже в завязке. Но хочется. Следит Яшка за хатой, чин-чинарем работает. Расписал время, когда жильцы бывают-не-бывают дома, и за дело. Вот уж Яшка в чужой квартире, вот лежат бабки, вот драгоценности, вот тебе телевизор «Сонька». Погладит их Яшка, пошныряет по шкафам, обстучит полы и стены — и на выход. Ни с чем. Только с информацией: «Пистолеты там». И место укажет. А через время — тук-тук, ваша мамка пришла, молочка принесла. Лет на пять. Что это у вас под подоконником, гражданин? Ах, ТТ?! Новенькие, в смазочке. И Яшка доволен, и опер доволен и "тэтэшки'' никому башку не прошибут. Не часто, но приходится дела проворачивать. А в основном подвальные ребятки делают простую работу. Тот же Яшка ставит двери, допустим, в ментовской общаге. Иван Харитоненко, с которым Кленов особенно подружился, обшивает деревом начальственные кабинеты. Колька Павликов ремонтирует телевизоры, видеотехнику. А вообще-то, этот башковитый парень при необходимости ломает защиты компьютерных программ. Когда Кленов впервые пришел на работу, Павликова как раз выдернули на какое-то большое дело. Потом выяснилось, что парень помог раскрыть громкое преступление, связанное о хищением крупных средств из банка аж в Америке. По компьютерным сетям один умелец проникал в базу данных банка и переводил тысячи долларов на счета сообщников. Колька оказал, что он запросто мог бы делать то же самое. Но и у него за плечами годы в колонии, куда возвращаться не желает. Так и работал среди них Петрович, пока не пропал.