Николай Дорошенко: Казенный дом

— А что случилось?

Направляясь к другому подъезду, оставив за спиной разбуженных и перепуганных жильцов, Андрей подумал, что сегодня город работать не будет. Тихарили-тихарили, а теперь перебудили. Такие слухи пойдут!

Квартира за квартирой, этаж за этажом.

— Проверка паспортного режима. Откройте.

Так тебе маньяк и откроет. Затаится, будто дома нет. Вот и все. А то и вовсе на поезд — чух-чух на гастроли. На четвертом этаже из-за двери доносились странные звуки. Было похоже то на рыдания мужчины, то на визг ребятни.

— Ранние пташки. Несчастная семья, — вздохнул Змушко.

На звонок открыла дверь пожилая женщина.

— Извините, мы с проверкой. Что у вас случилось?

— Да ничего. Напугали Павлика, вот и плачет.

— Вы вдвоем? Посторонних нет?

— Кто к нам приходит? Это вон, наверху, гости бывают. Бесятся с жиру. Хорошо, что вы зашли. И БХСС еще будет, я позвонила. Издевательство прямо. Тут концы с концами не сводишь, а верхний сосед совсем обнаглевши. Это сколько ж надо мяса достать и домой наносить, чтобы кровища с балкона капала? Успокойся, Павлик, хватит.

Глядя поверх головы сгорбленной женщины, Гусаров увидел в квартире человека в инвалидной коляске. Болезнь Дауна. «Вот почему несчастная семья» — вспомнил Гусаров слова участкового. Парень плакал и, не переставая, тер колени так, будто сбрасывал с них что-то нехорошее, вредное.

— Уже и одеяло ему сменила, а он все вытирает. Напугался, бедный. Тут и здоровый напугается, когда на тебя станет капать кровь.

— Кровь?! Откуда?

— С верхнего балкона, говорю. Я по утрам выкатываю сына на балкон подышать свежим воздухом. Он от этого целый день как шелковый, не капризничает. Слышу — плачет. Вышла к нему и обмерла. У него ручка в крови. Смотрит на неё и плачет, бедненький. Глянула — и на покрывале пара капель. Свежих. Целого кабана, должно быть, на балконе держит. Мясо, видать, оттаяло и потекло. Хоть бы в целлофане держал.

— Разберемся, — пообещал, участковый. — До свидания.

— Сходите к ним, сходите. Ишь разъелись. Тут талоны никак не отоварить...

Змушко, оставив непроверенными еще три квартиры на площадке, заторопился наверх.

— Давай скорее, пока бэхээсэсники не приехали. Палку себе срубим, если краденое держит или нетрудовые доходы имеются, или лося без лицензии завалил.

— А кто там живет?

Гусаров тоже был удивлен таким обилием еды в чьей-то квартире.

— Электрик и киномеханик по совместительству.

— Главное, что не директор мясокомбината или магазина.

— В том-то и дело. Сейчас мы его на чистую воду...

Было слышно, как в квартире звенит звонок. К двери долго никто не подходил.

— Откройте, мы знаем, что вы дома. Это ваш участковый. Проверка паспортного режима.

Змушко, ожидавший появления БХСС с минуты на минуту, потерял терпение. Раскрытие хищения уплывало от него. Эти мужики из управления все припишут себе. Максимум, что упомянут: «При содействии участкового Змушко».

— Открывай, говорю, а то высажу дверь.

Для подтверждения угрозы лейтенант в сердцах стукнул по двери сапогом.

— Кто там?

— Что «кто там?». Я уже третий раз говорю, что участковый.

— Сейчас.

Щелкнул замок, дверь приоткрылась и высунулась голова высокого мужчины лет тридцати.

— Почему не открывали?

— Извините ради Бога, я спал.

Вранье. Хоть и хлопает глазами, да не от яркого света. Притворяется. Сна ни в одном глазу.

— Спал, спал... Три часа тарабаним.

— Что вам нужно?

— Проверка паспортного режима.

— Вам паспорт? Сейчас.

Мужчина захлопнул дверь перед носом участкового, который дернулся, чтобы войти в квартиру.

— Вот хамло! — удивился Змушко.

Он нажал кнопку звонка и держал, не отрывая палец, с полминуты. Дверь снова приоткрылась и мужчина в щель протянул паспорт. Змушко едва заглянул в него.

— Вы зачем дверь закрыли, гражданин Пальчиков?

— Я не одет.

— Мы не барышни. Посторонние есть?

Гусаров уловил едва заметное беспокойство, в глазах хозяина квартиры с запасами мяса. И не только он. Змушко азартно пошел напролом.

— Надо осмотреть помещения, если не возражаете.

Резкое «возражаю» не остановило участкового. Незаконность спишется и никто о ней не вспомнит, если будет возбуждено уголовное дело против этого толстосума.

— Не волнуйтесь, если у вас женщина, мы никому не скажем. Мы тоже мужики.

Хозяин был оттеснен в коридор, а потом и в комнату.

— Никого?

— Я вам русским языком говорю, что я один.