Сергей Зверев - «Скаты» против пиратов

Когда Торин увидел правую кисть руки без двух пальцев, то с удовлетворением понял, что не ошибся адресом. Это как раз тот человек, который и был ему нужен. Это его людей перебили на Сокотре, освобождая русских моряков, это его шайка вчера потерпела неудачу при нападении на английское судно. Торин сразу решил взять уверенный тон и не прибегать к восточной учтивости. Он знал, как вести беседу в арабском духе, знал обычаи и манеры, но сейчас играть в эти игры смысла не было. Да и европейская внешность допускала такой стиль беседы.

– Плохо идут дела в последнее время, Мухаммад? – спросил Торин, когда им предложили сесть.

– Кто ты такой, европеец, и о каких делах говоришь? – осведомился главарь пиратов.

– Я не европеец, – усмехнулся Торин, – родился в Пакистане, жил в Сирии, Ираке. Много путешествовал по Африке. Но дело не в этом. Дело в том, что я знаю, какие беды и неудачи тебя преследуют. Более того, я знаю, кто в этом виноват.

Пират промолчал, но красноречивый взгляд сказал Торину многое. В том числе и то, что он не ошибается и взял правильный тон. Он пришел к пирату не как утешитель или благодетель. Он пришел с делом, которое ему выгодно, а для этого ему нужна помощь Мухаммада.

– Ты потерял слишком много людей. Людей опытных. Поэтому вчера тебя постигла неудача. Я знаю, как это бывает, потому что сам потерял много людей. Меня, Мухаммад, обманул тот же человек, что и тебя. Тот же человек, который выкрал русских заложников и убил твоих людей. Так же он поступил и со мной. Только он увел захваченное вместе с ним судно, а с ним и мою долю. А ведь это я узнал о грузе и времени, когда оно войдет в Аденский залив, я подготовил нападение, и я потерял больше половины своих людей.

Торин говорил зло, с ненавистью. Его слова вонзались как нож. Если сомалиец и не верил ему, то отклик эти слова в его душе находили.

– Я тебе не верю…

– Этот человек называет себя «Эль Музафир», – прервал его Торин и увидел, как вспыхнули глаза пирата. Он попал в точку: значит, Мухаммад тоже имеет определенные подозрения на этот счет, а может, не только подозрения, а и доказательства.

– И все-таки я тебе не верю.

– А если я расскажу, как он убил твоих людей и выкрал заложников? Это я мог узнать только от него. Кто еще может знать такие подробности?

Торин пристально смотрел в глаза пирату и медленно, со вкусом рассказывал, как нанятые Музафиром головорезы перестреляли охрану в развалинах старинного форта на Сокотре, где и сколько трупов лежало. Как был обманут доверчивый Габул, которого под дулом пистолета заставили идти в форт.

– Кто же ты все-таки такой, европеец? – спросил Мухаммад, уставившись в стол перед собой и сжав кулаки так, что костяшки пальцев побелели.

Торину в голову пришло, что он сейчас играет роль змея-искусителя в эдемском саду. Но он этого, конечно, говорить не стал.

– Я человек, который продает то, что нужно людям, и продает недорого, потому что этого не покупал. Я человек, который находит товар, который кому-то нужен. Иногда этот товар плывет по волнам. Тот товар, который у меня украл Музафир, стоит двадцать миллионов долларов, потому что это очень ценное химическое сырье. Я могу за две недели продать его за десять миллионов. Но мне нужно это судно, потому что с ним я за два месяца заработаю гораздо больше. Я предлагаю тебе сделку, которую предлагал Музафиру. Груз тебе, судно мне. А еще тебе голову Музафира.

– Я должен подумать, европеец.

– Конечно, подумай. Только не долго, потому что Музафир через два дня уведет судно от побережья. Завтра ты дашь мне ответ. Если не согласишься, то я возьму другого человека, который уже согласен.

– Зачем же тебе я, европеец? – резонно спросил пират.

– Другому человеку я не верю, а тебе верю, потому что ты ненавидишь Музафира. Завтра утром на базаре найдешь Хадиджу, – кивнул Торин головой в сторону Ирины, – она будет покупать халву и цукаты. Она отведет тебя ко мне. Если не придешь, я забуду, что мы виделись. Решай, у тебя целая ночь, и пусть Аллах пошлет тебе мудрость.

Грузовичок натужно преодолевал подъемы и резво сбегал вниз под уклон. Наконец Торин убедился, что за ними никто не следует.

– Значит, так, Дима, удочку я забросил. Думаю, что он согласится, потому что ему нечем кормить своих людей, а еще потому, что он может крепко отомстить Музафиру. А ты как считаешь, Ира? – спросил он Веденееву, втиснутую между ними в кабине.

– Я считаю, что он согласится. Человек горячий, эмоциональный, за ночь так распалит свои чувства, что кипятком писать начнет.